— Вот мы и опять одни…

— Ты хотела бы быть поближе к остальным?

— Рядом с поселком — нет. Но иметь надёжного друга рядом вовсе неплохо. А в посёлке мне совсем не понравилось. Ни тогда, ни теперь…

Я посмотрел на Элину. Она потупила глаза:

— Мне тоже… Они все, какие-то, грязные, с потерянными лицами…

— Это оттого, что они никак не могут принять своего будущего. Тем, кто в один момент потерял всё, что наживал долгими годами, трудно осознать, что ничто из прежнего не имеет сейчас цены. И многие привилегии, на которые ушли годы, тоже. Теперь неважно, имел ли ты крупный счет в банке и был владельцем роскошного дома. Или командовал целой армией работников крупного предприятия. Любой, кто умеет ставить силки или плести корзинки из травы, сейчас ценится больше, чем тот, кто считал себя хозяином жизни.

Он мог быть и владельцем казино, и оборотистым адвокатом, и дальновидным политиком, но… Надо смотреть правде в глаза — эти люди, почти что, отбракованы. Другое дело — те, кто имел в своем багаже запас знаний, который помог им не растеряться и как-то приспособиться к этой действительности. Как Доку, например. Но ты скорее не права — здесь далеко не все роскошно жили в прошлом, и они то как раз и смогут выжить… А чистота лиц еще не показатель — для меня важнее чистота души. Кстати, у нашего добрейшего Дока постоянно грязные руки…

— Что ты думаешь о том, что сказал Сова?

Голос Наты прозвучал возле моего уха. Я протянул руку за горстью сухого порошка — пеммикан лежал на тряпице, прямо на земле. Мы ели, запивая сушеное мясо чистой водой. Нескольких шепоток было достаточно, чтобы не чувствовать себя голодным.

— Ты не ответил?

— А что отвечать? Я и не думал об этом. Вряд ли людям в долине нужен вождь. Сова сам пытался, а что вышло?

— Может быть, ты не прав, — Ната задумчиво посмотрела вслед удаляющимся фигурам. — А может, не прав Сова. Но мне кажется, что всё-таки — ты.

— Прав?

— Нет. Не прав. Эта Старая — Стара, как её называет Дина — что-то там про тебя напророчила. Сова темнит, когда говорит про твою будущую роль вождя — я заметила, что он ничего не делает просто так. Но это означает конец нашему спокойствию…

Мы подходили к городу. Угар забежал далеко вперёд: он всегда с радостью пускался в любой поход, но и с не меньшей — возвращался обратно. Вслед за ним устремилась и Элина. Я проводил ее глазами, а Ната, слегка отставая от всех, тихо промолвила:

— Ты скоро совсем поглупеешь, муж мой…

Когда перед нами возник наш холм, мы все с облегчением вздохнули — все-таки, среди знакомых мест, мы чувствовали себя более уверенно и спокойно, чем в непредсказуемых зарослях долины. Сами собой увеличились шаги, стала легче ноша на плечах. Сколько раз, я один, а потом с Натой покидал это убежище в поисках неведомо чего… И каждый раз возвращение было радостным — это был наш дом! Никому в долине не повезло так, как повезло мне, а теперь я мог разделить его с двумя прелестными девушками, одна из которых могла называть себя моей женой. А другая… Она так часто мелькала перед глазами, что я молча начинал считать её своей, так же, как и Нату, несмотря на то, что мы не были связаны отношениями более сильными, чем общая крыша над головой. И горе было бы Белоголовому, или любому другому, вздумай он поднять на нее руку. Я уже понял, что умею убивать…

— Ты не замечал? Воздух в подвале стал какой-то не такой… Суше.

Я сделал неопределённый жест — вопрос Наты застал меня врасплох. Шкура убитого нами крола, случайно забежавшего в наши места, была расстелена на полу и прижата по краям тяжёлыми камнями. У нас уже набралось немало подобных, считая крыс-трупоедов и редких удач, вроде этой. Я не упускал случая пополнить запасы, полагая, что рано или поздно мы полностью перейдем на кожаную одежду. Ткань, из которой мы с Натой на первых порах сшили себе одеяние, быстро изнашивалась, она не обладала нужной крепостью и протиралась, когда мы продирались сквозь заросли или преследовали добычу. А делать такое приходилось часто: мы приобщились к охоте, отдав ей предпочтение перед рыбной ловлей и сбором кореньев. И Ната, и Элина разделяли мою точку зрения, им тоже больше нравилось выслеживать животных и зависеть от своего умения, полагаясь на меткость глаза и силу рук. Мне же порой казалось, что я словно попал в иной мир: одновременно и чуждый, и, до странности, знакомый, словно я уже прожил когда-то подобную жизнь.

Ната, смеясь, говорила, что во мне звучит голос предков.

Наши отношения, более-менее, вошли в норму. Элина ещё больше сблизилась с моей женой — я привык так называть Нату, не боясь его значения. Да и мы уже не представляли себе жизни, без этой смешливой и озорной девушки, в которой энергия била ключом. После похода в посёлок, когда мы столкнулись с Белоголовым и его приятелем, я ещё раз ходил к жителям озера — искал, что ни будь, чем можно заменить соль. В нашем хранилище именно ее оказалось меньше всего, и я с тревогой ожидал дня, когда мы израсходуем последнюю щепотку. Но, к великому нашему сожалению, подобная проблема была у всех. У них ее не было совсем. Сова, годами привыкший обходиться без всяких благ исчезнувшей цивилизации, тратил недели на поиски искомого продукта. Он добывал её на пересохших участках суши, откуда ушла вода.

Таких солончаков в долине было два, и добыча ее была далеко небезопасной.

Звери подстерегали каждого, кто осмеливался проникнуть в пределы жёлтых земель — именно там индеец обнаружил первый солончак. Второй был еще дальше, в глубине выжженной земли. В зарослях, где не в пример прерии, было невозможно пройти, не пригибаясь — так сильно мешал кустарник — водились такие жуткие создания, что у многих пропадало всякое желание посещать те места. Чем они питались — мы не знали. Но поблизости была звериная тропа, ведущая с отрогов горного хребта, возможно, хищники жёлтого лога делали вылазки и убивали тех животных, которым не посчастливилось пробраться вглубь долины. Я решил, что как ни будь, обойдемся без соли, тем более, что заметил насупленные взгляды Святоши и