Энни заплакала. Папа усадил ее к себе на колени.

–  Ну ты что? Что плачешь?
– стал утешать он.
– Все еще, может быть, будет хорошо. Он еще жив. Он дышит, и на мозг яд, кажется, не подействовал. Если врачам удастся найти противоядие, Стив выздоровеет.

–  Сколько он еще продержится?
– спросил я.

Папа пожал плечами.

–  При помощи разных аппаратов медики могут поддерживать в нем жизнь очень долго.

–  Как они делают с больными в коме?

–  Да,

–  А сколько он еще продержится без этих аппаратов?

–  Врачи говорят, несколько дней. Трудно сказать наверняка, тем более что они не знают, с каким ядом имеют дело, но надеются, что еще дня два его дыхательная система и система кровообращения будут работать нормально.

–  Что будет работать?
– переспросила, всхлипывая, Энни.

–  Его сердце и легкие, - пояснил папа.
– Пока сердце и легкие работают, Стив не умрет. Ему поставили капельницу, но в целом все в порядке. Только когда… только если он не сможет сам дышать, положение станет по-настоящему тяжелым.

Дня два… Немного… Еще позавчера у Стива впереди была вся жизнь. А теперь всего два дня.

–  Можно его проведать?
– спросил я.

–  Конечно. Если захочешь, можно сегодня после обеда съездить.

–  Захочу, - пообещал я.

На этот раз в больнице было гораздо больше народу. В жизни не видел столько шоколадных конфет и цветов одновременно. Казалось, каждый держал в руках либо цветы, либо конфеты. Я хотел купить что-нибудь для Стива в магазинчике прямо в больнице, но у меня не оказалось денег.

Я думал, что Стив будет лежать в палате с другими детьми, но его поместили отдельно, так как доктора хотели обследовать его, а еще потому, что они не знали, заразна его болезнь или нет. Прежде чем пустить нас к нему, нам велели надеть зеленые халаты, перчатки и маски.

Миссис Леонард спала, сидя на стуле. Мама приложила палец к губам, чтобы мы не шумели. Она по очереди обняла нас, а потом сказала папе:

–  Из некоторых больниц вернули запрос, - за маской ее голос звучал приглушенно.
– Они не знают такого яда.

–  Но кто-то же должен знать, - заметил папа.
– Этих ядов что, сто штук?

–  Тысячи. Запрос направили в другие страны. Может, там что-то знают об этом яде. Но пока будет получен ответ, пройдет какое-то время.

Пока они разговаривали, я смотрел на Стива. Он мирно лежал в кровати. К руке была прикреплена капельница, а к груди - какие-то провода на присосках. На коже виднелись следы от уколов - это врачи брали кровь на анализ. Лицо Стива оставалось белым и неподвижным. Вид у него был ужасный!

Я не выдержал и заплакал. Мама крепко обняла меня, но мне от этого стало только хуже. Я порывался рассказать ей про паука, но захлебывался слезами и ничего толком объяснить не мог. Мама успокаивала меня, целовала, говорила: «Тише, тише», - и я оставил попытки ей все объяснить.

Вскоре пришли родственники Стива. Мама решила, что нам лучше уйти, оставить их наедине с его матерью. Она вывела нас в коридор, помогла снять маски и вытерла мне слезы бумажной салфеткой.

–  Вот, - сказала она.
– Так-то лучше.
– Она улыбнулась и принялась меня щекотать, пока я не рассмеялся.
– Стив обязательно поправится, - пообещала она.
– Конечно, выглядит он неважно, но доктора делают все возможное. Надо им доверять и надеяться на лучшее, понял?

–  Понял, - со вздохом согласился я.

–  А мне показалось, он довольно неплохо выглядит, - подбодрила меня Энни и сжала мою руку.

Я благодарно ей улыбнулся.

–  Идешь домой?
– спросил отец у мамы.

–  Даже не знаю… Мне кажется, я должна остаться, вдруг что-нибудь…

–  Анжела, ты уже сделала все, что могла, - решительно перебил ее папа.
– И ночью совсем не спала, правда?

–  Да, почти не удалось, - призналась мама.

–  А если ты тут останешься, то и сегодня поспать не удастся. Пойдем лучше домой, Анжелочка.
– Папа всегда называет маму Анжелочкой, когда хочет ее уговорить.
– За Стивом и его мамой есть кому присмотреть. Ты не должна сидеть тут круглые сутки.

–  Ладно, - согласилась мама.
– Но вечером я еще заеду, посмотрю, вдруг что-нибудь понадобится.

–  Договорились, - сказал папа, и мы все пошли к машине.

Мы провели в больнице совсем немного времени, но я не жаловался. Я был рад уйти отсюда.

По дороге домой я думал о Стиве, вспоминал, как он лежит в палате и почему он там лежит. Я подумал о яде, бегущем в его жилах, и решил, что врачи вряд ли найдут противоядие. Да я мог поспорить, что ни один доктор в мире не встречался раньше с таким ядом, как у мадам Окты.