Так я провозился минут десять и страшно устал, но Стив оставался таким же неподвижным, как раньше. Я положил его на кровать, постарался устроить поудобнее. Глаза у него были по-прежнему открыты. Выглядело это жутковато. Мне стало страшно. Я опустил ему веки, но так он стал совсем похож на труп. «Нет уж, лучше открыть ему глаза», - решил я и так и сделал.

–  С ним все будет хорошо?
– спросила Энни.

–  Конечно, - ответил я, стараясь говорить уверенно.
– Через некоторое время действие яда кончится, и Стив придет в себя. Надо только подождать.

Скорее всего она мне не поверила, но спорить не стала. Энни села на краешек кровати и уставилась на Стива, как ястреб на добычу. «Интересно, почему это мама еще не пришла проверить, что у нас тут происходит?» - подумал я и осторожно вышел из комнаты. На площадке лестницы я прислушался: из кухни доносился грохот стиральной машины. Теперь ясно. Машина у нас древняя, ревет по-страшному. Когда она включена, из кухни в жизни не услышишь, что творится в доме.

Когда я вернулся, Энни уже слезла с кровати. Она устроилась на полу и разглядывала мадам Окту.

–  Это ведь та паучиха из цирка?
– спросила она.

–  Она, - признался я.

–  Та ядовитая?

–  Да.

–  Откуда она у тебя?

–  Неважно.
– Я покраснел.

–  А как она выбралась?
– спросила Энни.

–  Я ее выпустил.

–  Выпустил?!

–  Ну да, и не в первый раз. Она у меня уже две недели. Я с ней часто играю. Это совсем не опасно. Главное, чтобы не было лишних звуков. Если бы ты так не завопила, она бы не…

–  Ну уж нет?
– возмутилась она.
– Нечего валить все на меня. Сам виноват: почему ты мне про нее не рассказал? Я бы тогда не заорала.

–  Я хотел тебе рассказать, просто ждал подходящего момента, а потом пришел Стив и… - Слова застряли у меня в горле.

Я встал и засунул клетку с мадам Октой в шкаф, чтобы ее не видеть. Потом сел рядом с Энни на кровать и тоже уставился на Стива. Почти час мы сидели молча. Не сводя с него глаз.

–  Мне кажется, он не придет в себя, - объявила наконец Энни,

–  Давай подождем еще немного, - попросил я.

–  Ждать тут бесполезно. Если бы действие яда проходило, он бы уже хоть чуть-чуть шевелился.

–  Что ты в этом понимаешь?
– рассердился я.
– Ты еще маленькая и ничего не знаешь.

–  Верно, - покорно согласилась она.
– Только и ты тоже ничего в этом не смыслишь. Что, скажешь, не так?

Я кивнул.

–  Вот и хватит тогда притворяться.
– Сестра взяла меня за руку и мужественно улыбнулась. Она понимала, что мне и без того плохо.
– Надо сказать маме, - решила она.
– Позовем ее сюда. Может, она знает, что в таких случаях делают.

–  А если не знает?

–  Тогда надо отвезти его в больницу.

Я понимал, что Энни права. Вообще-то я и сам это знал, просто не хотел себе признаваться.

–  Давай подождем еще пятнадцать минут, - предложил я.
– Если он за это время не пошевелится, зовем маму.

–  Пятнадцать минут?
– с сомнением спросила она.

–  Да, и ни минутой больше, - пообещал я.

–  Ладно, - согласилась Энни,

И снова мы молча сидели и смотрели на Стива. Я думал о мадам Окте, и как все объяснить маме. И врачам. И полицейским! Разве они поверят, если я скажу, что мистер Джутинг - вампир? Вряд ли. Они решат, что я вру. И посадят в тюрьму. Скажут: раз паук твой, ты и виноват. Меня посадят за убийство!

Я поглядел на часы. Еще три минуты. Стив по-прежнему не шевелился.

–  Энни, можно тебя кое о чем попросить? Она подозрительно покосилась на меня.

–  О чем?

–  Не говори никому про мадам Окту.

–  Ты что, с ума сошел?
– воскликнула она.
– А как же тогда объяснить, что случилось со Стивом?

–  Не знаю, - признался я.
– Скажу, что меня не было в комнате. Следы от укуса совсем крохотные. Можно подумать, что его пчела ужалила. Да и проходят они уже. Может, врачи их даже не заметят.

–  Так нельзя, - заспорила Энни.
– Вдруг им надо изучить паучиху… Вдруг…

–  Энни, если Стив умрет, обвинят меня, - тихо сказал я.
– Не могу тебе все объяснить. Кое-что я не должен говорить никому. Но, поверь мне, если случится самое страшное, мне придется отвечать. Знаешь, что делают с убийцами?

–  Ты слишком маленький. Тебя нельзя обвинить в убийстве, - не очень уверенно возразила она.

–  Можно. В настоящую тюрьму меня и правда посадить нельзя, но есть специальные колонии для детей. Меня отправят туда, а когда мне исполнится восемнадцать… Энни, ну пожалуйста!
– Я заплакал.
– Я не хочу в тюрьму!