Полутораглазый стрелец
вернуться

Лившиц Бенедикт Константинович
Шрифт:

1918

132.

Я знаю: в мировом провале, Где управляет устный меч, Мои стихи существовали Не как моя — как Божья речь. Теперь они в земных наречьях Заточены, и силюсь я Воспоминанием извлечь их Из бездны инобытия. Пою с травой и с ветром вою, Одним желанием греша: Найти хоть звук, где с мировою Душой слита моя душа.

1919

133.

Он мне сказал: «В начале было Слово…» И только я посмел помыслить: «чье?», Как устный меч отсек от мирового Сознания — сознание мое. И вот — земля, в ее зеленоватом, Как издали казалось мне, дыму, Откуда я на тех, кто был мне братом, Невидящих очей не подыму. Как мне дано, живу, пою по слуху, Но и забывши прежнюю звезду, К Отцу, и Сыну, и Святому Духу Я вне земного времени иду.

Декабрь 1919

134.

Не обо мне Екклезиаст И озаренные пророки Вам поклялись, — и не обдаст, Когда окончатся все сроки, Меня ни хлад небытия, Ни мрак небесныя пустыни: Пред Господом предстану я Таким, как жил, каков я ныне. Расторгнув круг семи планет, Куда от века был я вброшен, Не о делах моих, о нет, Я буду в оный час допрошен. Но в совершенной тишине Первоначального эфира, В прамусикийском слиты сне, Мимо пройдут все лиры мира. И если я свой дольний стих Всегда слагал во славу Божью, Не опорочив уст моих Люциферическою ложью, — На страшном для меня суде, Приближен к лирному Синаю, В богоявленной череде Я лиру милую узнаю. Но если в мире я нашел И пел лишь хаос разделенья, Одни разрозненные звенья Да праздных радуг произвол, — К немотствующему туману Вотще я слухом стану льнуть И, отрешен от лиры, кану В прамусикийский Млечный Путь.

1919?

135.

Нет, ты не младшая сестра Двух русских муз первосвященных, Сошедшая на брег Днепра Для песен боговдохновенных, — И вас не три, как думал я, Пока, исполнена земного, В потоке музыки и слова Не вознеслась душа моя, — Но, дольней далека обузы И в солнце звука облачась, Ты триединой русской музы Являешь третью ипостась.

1919

136.

И, медленно ослабив привязь, Томясь в береговой тиши И ветру боле не противясь, Уже зовет корабль души. Его попутное наитье Торопит жданный час отплытья, И, страстью окрылен и пьян, В ея стремится океан. Предощущениями неги Неизъяснимо вдохновлен, Забыв едва избытый плен, О новом не ревнуя бреге, Летит — и кто же посягнет На дерзостный его полет?

1920?

137.

Уже непонятны становятся мне голоса Моих современников. Крови все глуше удары Под толщею слова. Чуть-чуть накренить небеса — И ты переплещешься в рокот гавайской гитары. Ты сумеречной изойдешь воркотней голубей И даже ко мне постучишься угодливой сводней, Но я ничего, ничего не узнаю в тебе, Что было недавно и громом и славой господней. И, выпав из времени, заживо окостенев Над полем чужим, где не мне суждено потрудиться, Ты пугалом птичьим раскроешь свой высохший зев, Последняя памяти тяжеловесной зарница… Чуть-чуть накренить эти близкие к нам небеса, И целого мира сейчас обнажатся устои, Но как заглушу я чудовищных звезд голоса И воем гитары заполню пространство пустое? Нет, музыки сфер мы не в силах ничем побороть, И, рокоту голубя даже внимать не умея, Я тяжбу с тобою за истины черствый ломоть Опять уношу в запредельные странствия, Гея.

2 мая 1929

Ленинград

138. О. H. АРБЕНИНОЙ-ГИЛЬДЕБРАНДТ

Что это: заумная Флорида? Сон, приснившийся Анри Руссо? — Край, куда ведет нас, вместо гида, Девочка, катящая серсо… Слишком зыбок профиль пальмы тонкий. Розоватый воздух слишком тих. Слишком хрупки эти квартеронки, Чтобы мы могли поверить в них. На каком земном меридиане, Под какой земною широтой Есть такая легкость очертаний И такой немыслимый покой? Знаю, знаю: с каждым днем возможней Видимого мира передел, Если контрабанды на таможне Сам Руссо и тот не разглядел! Если обруч девочки, с разгона Выскочив за грань заумных Анд, Новым спектром вспыхнул беззаконно В живописи Ольги Гильдебрандт!

12 декабря 1931

139—142. ЭСХИЛ

1

Нет, по твоим суровым склонам, Ида,

Я не лепился, как в тени лишай:

Плыви, плыви, родная феорида,

Свой черный парус напрягай!

Мне за столом постылым Гомерида

Перепадали крохи невзначай:

Плыви, плыви, родная феорида,

Свой черный парус напрягай!

Чтó коршун Персии? Есть горшая обида