Агата Кристи
Шрифт:
Иза уставилась на него хитрыми глазами.
– Может, ты знаешь, Хори? Тебе думается, ты знаешь, не так ли?
С минуту Хори молчал, потом ответил:
– Да, у меня есть свое, хотя пока недостаточно твердое, мнение, кто и зачем положил в вино отраву… И я не совсем понимаю… - Он опять помолчал, потом, нахмурившись, покачал головой.
– Нет, неопровержимых доказательств у меня нет.
– Но ведь мы ведем разговор о подозрениях. Так что можешь говорить, Хори.
Однако Хори снова покачал головой.
– Нет, Иза. Это всего лишь догадка, неясная догадка… И если она верна, то тебе лучше ее не знать. Ибо знать опасно. То же самое относится и к Ренисенб.
– Значит, и тебе грозит опасность, Хори?
– Да… По-моему, Иза, опасность грозит нам всем - меньше других, пожалуй, Ренисенб.
Некоторое время Иза смотрела на него молча.
– Многое я бы дала, - наконец сказала она, - чтобы проникнуть в твои мысли.
Хори ответил не сразу. Некоторое время он размышлял:
– Мысли человека можно распознать только по его поведению. Если человек ведет себя странно, непривычно, если он сам не свой…
– Тогда ты начинаешь его подозревать?
– спросила Ренисенб.
– Как раз нет, - ответил Хори.
– Человек, который замышляет злодеяние, понимает, что ему во Что бы то ни стало следует это скрыть. Поэтому он не может позволить себе вести себя необычно…
– Мужчина?
– спросила Иза.
– Мужчина или женщина - все равно.
– Ясно, - отозвалась Иза. Потом, окинув его внимательным взглядом, она спросила: - А мы? В чем можно заподозрить нас троих?
– Вот в чем, - сказал Хори.
– Мне, например, очень доверяют. Составление сделок и сбыт урожая в моих руках. В качестве писца я имею дело со счетами. Предположим, я кое-что подделал, как случилось в Северных Землях, о чем узнал Камени. Затем Яхмос заметил, что счета не сходятся, у него возникли подозрения, и мне пришлось заставить его замолчать.
– И он чуть улыбнулся собственным словам.
– О Хори, - воскликнула Ренисенб, - зачем ты все это говоришь? Ни один человек, из тех, кто тебя знает, этому не поверит.
– Позволь напомнить тебе, что ни один человек не знает другого до конца.
– А я?
– спросила Иза.
– В чем можно заподозрить меня? Да, я старая. А старые люди порой выживают из ума. И начинают ненавидеть тех, кого раньше любили. Могло случиться так, что я возненавидела своих внуков и решила их изничтожить. Такого рода недуг, внушенный злыми духами, иногда поражает стариков.
– А я?
– задала вопрос Ренисенб.
– Зачем мне убивать брата, которого я люблю?
– Если бы Яхмос, Себек и Ипи умерли, - ответил Хори, - ты одна осталась бы у Имхотепа. Он нашел бы тебе мужа и все свое состояние отдал бы тебе. И ты с твоим мужем были бы опекунами детей Яхмоса и Себека. Но здесь, под фиговым деревом, мы ни в чем не подозреваем тебя, Ренисенб, - улыбнулся он.
– И под фиговым деревом, и не под фиговым деревом мы любим тебя, - заключила Иза.
ГЛАВА XVII
– Значит, ты выходила из дома?
– спросила Хенет, когда Иза, прихрамывая, вошла в свои покои.
– Уже год, как ты этого не делаешь.
Ее глаза не отрываясь следили за Изой.
– У старых людей бывают капризы, - сказала Иза.
– Я видела, как ты сидела у водоема с Хори и Ренисенб.
– Что ж, мне приятно было с ними посидеть. А бывает когда-нибудь, что ты чего-либо не видишь, Хенет?
– Не понимаю, о чем ты, Иза. Ты там сидела напоказ всему свету.
– Но недостаточно близко, чтобы всему свету было слышно?
– усмехнулась Иза.
– И отчего ты так не любишь меня, Иза?
– сердито заверещала Хенет.
– Вечно ты со своими намеками и подковырками. Я слишком занята наведением порядка в доме, чтобы подслушивать чужие разговоры. И какое мне дело, о чем люди беседуют?
– И вправду, какое тебе дело?
– Если бы не Имхотеп, который по-настоящему ценит меня…
– Что, если бы не Имхотеп?
– резко перебила ее Иза.
– Ты зависишь от Имхотепа, верно? Случись что-либо с Имхотепом…
– С Имхотепом ничего не случится!
– в свою очередь перебила ее Хенет.
– Откуда ты знаешь, Хенет? Разве в нашем доме так уж небезопасно? Уже пострадали и Яхмос, и Себек.
– Это правда. Себек умер, а Яхмос чуть не умер…
– Хенет!
– наклонилась вперед Иза.
– Почему ты произнесла эти слова с улыбкой?