Отщелкнув крепления и воткнув лыжи в снег, я спустилась к рыдающей девице.

– Вставай, чего на снегу разлеглась?

– Пошла на х..! – отозвалась бывшая фея.

В другой раз я бы, конечно, хамке такого не спустила, но тут во мне взыграл дикий профессиональный интерес: еще бы, я стала живым свидетелем ИХ нравов!

На моих глазах золотыми солнечными лучами на чистейшем листе куршевельского снега писалась прекрасная история моей творческой славы. Что – пьяные гулянки? Что – миллионы, струящиеся по ветру? Флер! Предмет черной зависти и неуемного вожделения. А тут – настоящая трагедия. Островский! Достоевский! Шекспир, в конце концов!

Бедная красивая девочка, оказавшаяся в лапах развратного потасканного олигарха, вынужденная терпеть побои за кусок хлеба. Я сорву маски со всех этих обожравшихся икрой и фуагрой «форбсов», икающих, как помоечные бомжи, от шампанского за три тысячи евро!

– Вставай, дура, – миролюбиво, почти по-матерински сказала я, – застудишься, потом детей не будет.

– На хрена мне твои дети? – подняла заплаканную мордаху модель, и я тут же узнала в ней вчерашнюю «шоколадку», томно выспрашивающую про Визбора. Она, видимо, меня тоже признала. – А, это ты. А где же твой папик?

– Какой папик? – недоуменно спросила я. – Я тут с родственницей, а вообще я журналистка.

– Все мы тут древнейшей профессии, – кивнула девица, присаживаясь на лыжи. – У тебя выпить с собой нет?

– Нет.

– Жаль. Я сейчас бы коньячку шарахнула, раз уж работа на сегодня закончилась.

– Работа? Какая работа? – изумилась я.

– Ты че, больная? А мы, по-твоему, тут отдыхаем? Слушай, нога болит, спасу нет! Сгоняй в бар, а? Принеси болеутоляющего.

– А там что, аптека есть?

– Есть, есть. Только вино и шампанское не бери. Коньяк, а лучше – водку. Но сейчас там ее вряд ли найдешь. Она еще до обеда кончается. – Девица сунула мне в руку выуженную откуда-то из теплого декольте двухсотевровую купюру. – Давай быстрее, а?

Поход, покупка и возвращение заняли у меня минут семь. Раненой, наверное, это показалось вечностью.

– Сама-то будешь?

Я отрицательно помотала головой.

– Как хочешь. – Девчонка присосалась к горлышку и, не отрываясь, выхлебала двухсотграммовую фляжечку «Hennessy». – Спасибо, ты нормальная чувиха! Не то что мои подружки. – Слово «подружки» она произнесла так, что стало ясно: попадись они ей темной ночью да в темном углу. – Тебя как зовут? Меня – Алина.

– Даша.

– Хочешь анекдот прикольный? Спускается по красной горнолыжке француз, смотрит – рядом русский с детишками пилит. Дети орут, рыдают на весь Куршевель. Ну, спустились, француз весь взмок, отдышался, спрашивает у русского: «Не страшно было?» – «Мне – нет». – «А чего дети плачут?» – «Так они-то не пьют, вот и перепугались!» Смешно?

– Очень! – искренне сказала я.

– А ты че, правда, журналистка? Сама сюда приехала? На свои? А как вчера у Марата оказалась? Мы так поняли, что он с тобой трахается, пока Вики нет. Он давно говорил, что ему дылды надоели, хочет Дюймовочку поиметь, чтоб насквозь проткнуть! – Девица заржала, а я готова была провалиться сквозь снежную гору. – Пишешь про что? Гламур-тужур?

– Нет, я спортивная журналистка, – соврала я. – Наблюдаю, как наши спортсмены отрабатывают старт-катапульту и присядку Шранца.

– Ни х. я себе! – искренне восхитилась Алина. – И ты че, в этом разбираешься?

Я скромно кивнула.

– Не, нормальная работа – это хорошо, но нудно. Я, например, работать не могу. Здоровье слабое. Пока в тираж не выйду, деньжат скоплю, а если повезет, какого-нибудь папика окручу.

– А деньги-то на чем скопишь? – Эта тема волновала меня весьма предметно.

– Да вот на этом, – девица шлепнула себя по щеке, – и на этом! – шлепок угодил между ног. – Я же не москвичка, из Волгограда приехала. В станкостроительный поступила, там конкурса почти не было. А потом подружка на кастинг зазвала. А что, у меня классика – 90-60-90 и рост сто восемьдесят. Я думала, этого хватит. А там как началось! И психолог, и хренолог, и менеджер, и доктор по сиськам-писькам. Мне еще повезло, когда я пришла, уже по кругу не пускали, типа, берегли для клиентов. Ну, у меня язык нормально подвешен, я кой-чего даже из стихов знаю. В школе-то учила! У меня память – диктофон не нужен! Алик мне почти сразу карточку выдал. Я думала, меня девки удавят!

– За карточку?

– Ну! Ее ж не всем дают и не сразу. Только особо одаренным. А на карточку все время капают денежки. Кап-кап! Кап-кап! – Алину начало развозить. Она удобнее устроилась на лыжах, почти прилегла. – У нас закон: если Алик карточку выдал, с голоду не подохнешь.

– А Алик – это кто?

– Не знаешь? Вот темнота! А еще журналистка. Алик – он миллиардер. У него модельных агентств по всему миру штук десять. Да все девчонки, что при олигархах, от него.

– Сутенер, что ли?