– Мальчик, – тут же обидела его я, – ты в себе ли? Да ты мне в сыновья годишься!

– И что? – совершенно не обиделся он. – Выглядишь ты вполне, лет так на двадцать восемь, не больше, твоих сорока никто не даст, а потом. Сейчас в моде такие браки, когда жена старше мужа.

– Каких сорока? Какая жена? – задохнулась от возмущения я. – Ты что, перекатался? Или голову на склоне совсем отшиб?

– Шутка! – он заграбастал мою вторую руку. – Но ты мне очень нравишься, правда!

– А ты мне нет! – Я вырвала свои руки из лап самоуверенного нахала. Хотя, если очень честно, мне совсем не хотелось этого делать. Скорее наоборот, но.

– Стерпится – слюбится, – ласково бросил мне вслед провинциальный выскочка.

Юлька со мной не разговаривала. Лежала на диване, смотрела телевизор, причем какой-то арабский канал, где бородатый мужик в белом тюрбане что-то таинственно и непонятно курлыкал. Я послонялась по номеру, поразмыслила. Ссориться с племяшкой мне не хотелось. Я вообще не люблю ссориться.

– Юль, – присела я к ней на диван, – не злись! Не нужен мне твой Макс, честное слово!

– А чего тогда заигрываешь? – злобно стрельнуло глазами младшее поколение.

– Я? Да ты что? И в мыслях не было! Видишь же, как быстро я вернулась!

– Могла бы вообще не возвращаться.

– Могла бы, но вернулась. Потому что родственные связи дороже случайных.

– Конечно, – согласился просвещенный ребенок, – от родственных не бывает венерических болезней.

– Ты это о чем? – насторожилась я, памятуя, что прошлую ночь племяшка провела вне моего неусыпного контроля.

– О том! Ты, Дашка, как собака, которую Боярский играл. Ни себе, ни людям.

Я честно попыталась вспомнить, где всенародно любимый актер играл домашнее животное, но так и не вспомнила.

– Вокруг тебя и так пол-Куршевеля хороводы водит, – продолжила обличительную речь Юлька, – а ты у родной племянницы последнее отнимаешь.

Мне стало стыдно.

– Где ты хороводы увидела?

– Только что у подъемника дядю Сему встретила, ну того, помнишь, что в «Лезиреле» со мной разговаривал, а на тебя пялился. Я тогда думала, он кончит!

– Дуся!

– Да ладно тебе, что я, маленькая? Говорит, приходите, Юлечка, сегодня с сестренкой в «Трамплин», будет очень интересно.

– Это такой рыжий, весь в веснушках? Откуда ты его знаешь?

– Здрасте! Это же Бройдер, папкин друган. В прошлом году к нам в Жаворонки приехал, назюзюкались с папаней и в маминых орхидеях заснули.

– Так это он вам цветник испортил?

– Кто же еще? А у него аллергия на пыльцу оказалась, еле откачали. Орхидеи они же такие заразные.

– А Ильдар?

– Знаешь, как маман говорит: нам, татарам, все равно, что наступать – бежать, что отступать – бежать. Папка-то его и спас. Проснулся ночью, комары его, видите ли, зажрали, пивка принес похмелиться. А дядя Сема почти не дышит. Он его сначала пивом поливал. Потом водой, потом маму разбудил, ну тогда и неотложку вызвали. А маман за эти орхидеи знаешь сколько заплатила?

– Знаю.

– Ну вот. Он вчера вообще сначала подумал, что ты – это я. Потому и стеснялся.

– Ничего себе, стеснялся! – присвистнула я. – А когда не стесняется?

– Туши свет! – прикрыла глаза племяшка. – Помнишь, маман рассказывала, как один наш в Ницце по пляжу за англичанином с веслом гонялся? Это дядя Сема.

– А чего гонялся-то?

– Не понравилось ему, как англичанин о русских девушках отозвался.

– Молодец, – одобрила я. – Правильно, своих надо защищать. Догнал?

– Догнал. В ресторан на набережной загнал, а там какая-то французская шишка из правительства с женой отдыхала. Англичанин за их стол спрятался. А дядя Сема это увидел, схватил ведерко со льдом – и англичанину на голову!

– Вот это мужчина!

– Ага. Его тут же арестовали.

– Вот, сволочи!

– Неделю набережную подметал. Папка ему коньяк с закуской носил.

– И что, разрешали прямо там пить?

– Так папка и полицейских не обижал. Через неделю они знаешь как материться научились!

Мне положительно нравился этот дядя Сема! Странно, что я его сразу не разглядела. Это все «Петрюс» отравленный глаза мне замылил.

– Куда, говоришь, он нас пригласил?

– В «Трамплин». Пойдем?

– «Le Tremplin» – самый модный бар? Как хочешь, – равнодушно повела плечом я.

– Тогда – собирайся!

– Так рано?

– Дядя Сема сказал, что сначала барбекю под елками, а потом – клуб.

– Значит, наряжаться не надо?

– Нет. Все по-простому. Только купальники надо взять.