М-ръ Пикквикъ, какъ, вроятно, уже догадались наши читатели изъ его описанія Рочестера и Четема, былъ страстнымъ любителемъ стратегіи и тактики. Товарищи его не могли безъ пламеннаго одушевленія смотрть на великобританскаго воина, гордаго своимъ оружіемъ и марсовскимъ геройствомъ. Такимъ образомъ, вс наши путешественники съ ранняго утра отправились къ главному мсту дйствія, куда народъ густыми толпами стекался со всхъ концовъ и дорогъ.

Каждый предметъ на широкой площади свидтельствовалъ неоспоримымъ образомъ, что предстоящая церемонія будетъ имть торжественный и грандіозный характеръ. Часовые, въ полномъ вооруженіи, были разставлены по всмъ четыремъ концамъ; слуги устраивали мста для дамъ на батареяхъ; сержанты бгали взадъ и впередъ съ сафьяновыми книгами подъ мышкой; полковникъ Болдеръ, въ полной парадной форм, верхомъ на борзомъ кон, галопировалъ отъ одного мста до другого осаживалъ свою лошадь, скакалъ между народомъ, выдлывалъ курбеты, кричалъ безъ умолку, до хрипоты, отдавая приказанія и кстати, для развлеченія, водворяя порядокъ въ народ. Офицеры ходили взадъ и впередъ, принимая порученія отъ полковника Болдера и отдавая приказанія сержантамъ. Даже самые солдаты смотрли съ видомъ таинственной торжественности изъ подъ своихъ лакированныхъ киверовъ, и это всего больше обличало рдкое свойство имющаго быть стратегическаго празднества.

М-ръ Пикквикъ и спутники его заняли мста въ переднемъ ряду густой толпы. Толпа между тмъ увеличивалась съ каждою минутой, и наши герои, въ продолженіе двухъ часовъ, только то и длали, что старались удержать выгодную позицію, которую они заняли. Одинъ разъ м-ръ Пикквикъ получилъ энергическій толчокъ въ самую середину спины и былъ принужденъ отпрыгнуть впередъ на нсколько аршинъ съ такою странною поспшностью, которая вообще чрезвычайно противорчила его степенному виду. Въ другой разъ попросили его отступить назадъ отъ фронта, причемъ зазвавшемуся почтенному президенту пришлось испытать на себ силу удара прикладомъ ружья, который пришелся какъ разъ по большому пальцу его правой ноги. Тутъ же нкоторые веселые джентльмены съ лвой стороны притиснули м-ра Снодграса, и любопытствовали знать: "куда онъ корячится, верзила?" И когда м-ръ Винкель, свидтель этой дерзости, выразилъ энергическими знаками свое справедливое негодованіе, какой-то весельчакъ нахлобучилъ ему шляпу на глаза и учтиво попросилъ позволенія положить къ себ въ карманъ его пустую голову. Вс эти и многія другія, практическія остроты чрезвычайно игриваго свойства, въ связи съ загадочнымъ отсутствіемъ м-ра Топмана, который вдругъ исчезъ неизвстно куда, длали положеніе нашихъ героевъ не совсмъ вожделннымъ и завиднымъ.

Наконецъ, смшанный гулъ многихъ голосовъ возвстилъ прибытіе ожидаемой особы. Глаза всхъ устремились на одинъ и тотъ же пунктъ. Черезъ нсколько минутъ нетерпливаго ожиданія, знамена весело заколыхались въ воздух, штыки ярко заблистали на солнц, колонны стройными рядами выступили на равнину, полки вытянулись, выстроились въ цпь, слово команды произнесено и главный командиръ, сопровождаемый полковникомъ Болдеромъ и многими офицерами, подскакалъ къ фронту. Грянулъ барабанъ, войска двинулись съ своихъ мстъ и начались столь долго ожидаемые публикой маневры.

Сначала м-ръ Пикквикъ, сбитый съ ногъ и придавленный десятками локтей, не имлъ возможности любоваться прекраснымъ зрлищемъ парада; но когда, наконецъ, онъ получилъ способность твердо укрпиться на своихъ ногахъ, удовольствіе его приняло характеръ безграничнаго восторга.

— Можетъ ли быть что-нибудь восхитительне? — спросилъ онъ м-ра Винкеля.

— Ничего не можетъ! — отвчалъ м-ръ Винкель, имвшій счастіе освободиться отъ постороннихъ ногъ, стоявшихъ около четверти часа на его сапогахъ.

— Величественное, благороднйшее зрлище! — воскликнулъ м-ръ Снодграсъ. — Чье сердце не затрепещетъ отъ восторга при взгляд на героевъ, защитниковъ отечества, которые съ такимъ блескомъ и достоинствомъ рисуются передъ своими мирными гражданами? Не воинственная жестокость на ихъ лицахъ, но выраженіе великодушія и благородства, и глаза ихъ сверкаютъ не грубымъ огнемъ хищничества или мести, но поэтическимъ свтомъ человколюбія и доблестей душевныхъ.

М-ръ Пикквикъ, повидимому, не совсмъ соглашался съ этимъ восторженнымъ поэтическимъ мнніемъ своего ученика о военныхъ, потому ничего ему не отвтилъ и только сказалъ, не обращаясь ни къ кому въ особенности:

— Мы теперь въ превосходной позиціи.

— Да, въ превосходной, — подтвердили въ одинъ голосъ м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель.

Превосходство позиціи состояло въ томъ, что толпа вдругъ разсялась въ разныя стороны, a пикквикисты остались одни на своихъ мстахъ.

— Что-то они теперь станутъ длать? — сказалъ м-ръ Пикквикъ, поправляя очки.

— Мн… мн… кажется, — проговорилъ м-ръ Винкель, значительно измняясь въ лиц,- кажется, они хотятъ стрлять.

— Вздоръ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Право, они хотятъ стрлять, — подтвердилъ м-ръ Снодграсъ взволнованнымъ тономъ.

— Быть не можетъ! — возразилъ м-ръ Пикквикъ.

Но лишь только неустрашимый президентъ произнесъ эти слова какъ вдругъ вс шесть полковъ, по какому-то непонятному сочувствію, устремили ружейныя дула на одну точку — на грудь почтенныхъ пикквикистовъ, и выпалили съ такимъ ужаснымъ залпомъ, что земля дрогнула подъ ихъ ногами, и свтъ дневной затмился въ ихъ глазахъ.

Въ этомъ-то критическомъ положеніи, когда, съ одной стороны, угрожали безчисленные залпы картечи, a съ другой, противоположной, — готовы были нахлынуть на нихъ новыя полчища артиллеристовъ, м-ръ Пикквикъ обнаружилъ то совершеннйшее хладнокровіе, которое обыкновенно составляетъ неотъемлемую принадлежность великихъ душъ. Онъ схватилъ м-ра Винкеля за руку и, поставивъ себя между этимъ джентльменомъ и м-ромъ Снодграсомъ, доказывалъ въ самыхъ краснорчивыхъ выраженіяхъ, что имъ никакъ не слдуетъ бояться за свою драгоцнную жизнь. Конечно, не мудрено было оглохнуть отъ этого ужаснаго шума; но этимъ только и ограничилась вся опасность.

— Но если, чего Боже сохрани, ружье y кого нибудь заряжено пулей, — говорилъ м-ръ Винкель, блдный какъ смерть, — въ эту минуту свистнуло что-то въ воздух надъ самымъ моимъ ухомъ. Долго ли до грха? Пропадешь ни за грошъ!

— Не лучше ли нАмъ повалиться на землю? — сказалъ м-ръ Снодграсъ.

— О, нтъ, это совсмъ не нужно; да вотъ ужъ и все кончено! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. Могло статься, что губы его нсколько дрожали и щеки поблднли; но за то, въ общихъ чертахъ, физіономія великаго человка не выражала никакого безпокойства.