Неизвстно какимъ бы отвтомъ тетушка отблагодарила за это пылкое участіе къ ея старческимъ недугамъ, если бы м-ръ Уардль, не подозрвавшій этой перестрлки, не вздумалъ вдругъ сдлать энергическое обращеніе къ своему слуг.

— Джой, Джой! — Вообразите, этотъ пострлъ опять заснулъ!

— Странный парень! — замтилъ м-ръ Пикквикъ. — Неужели онъ всегда спитъ?

— Всегда, всегда! — Полусонный онъ ходитъ по улиц и нердко храпитъ, прислуживая за столомъ.

— Удивительно странный малый! — повторилъ м-ръ Пикквикъ.

— Очень удивительный, и я горжусь имъ, — отвчалъ статный джентльменъ. — Это рдкое явленіе въ природ, и вы не отыщете другого экземпляра въ цломъ свт. Я ни за что съ нимъ не разстанусь. Эй, Джой! — Убери эти вещи и подай другую бутылку! слышишь ли?

Жирный дтина повернулся, всталъ, протеръ глаза, проглотилъ огромный кусокъ пирога и, переваливаясь съ боку на бокъ, принялся за исполненіе данныхъ приказаній, искоса посматривая на остатокъ роскошнаго завтрака, въ которомъ онъ не могъ принимать дятельнаго участія. Ножи, тарелки и салфетки уложены на свое мсто; новая бутылка лафита откупорена и выпита; опустлая корзинка отправилась на запятки; жирный парень еще разъ взгромоздился на козлы: подзорная труба и очки вновь явились на сцену — и передъ глазами насыщенной публики снова открылись стратегическія эволюціи великобританскихъ солдатъ. Ружья и пушки загремли, земля дрогнула, дамы взвизгнули, подкопъ взорванъ, цитадель, къ общему удовольствію, взлетла на воздухъ и чрезъ нсколько минутъ вс и каждый спшили отправиться по своимъ мстамъ. Статный джентльменъ и м-ръ Пикквикъ, исполненный поэтическихъ наслажденій, искренно длились взаимными наблюденіями и радушно пожимали другъ другу руки.

— Такъ не забудьте, сэръ, — сказалъ статный джентльменъ, — завтра мы должны увидться.

— Непремнно, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ.

— Вы записали адресъ?

— Какъ же, какъ же: Меноръ-Фармъ, Динглиделль, — проговорилъ м-ръ Пикквикъ, вперивъ очки въ свою записную книгу.

— Очень хорошо, — сказалъ статный джентльменъ. — Надюсь, на моемъ хутор вамъ не будетъ скучно, и вы увидите предметы, вполн достойные вашихъ наблюденій. Недля мигомъ пролетитъ въ удовольствіяхъ сельской жизни. Джой — ахъ, проклятый, онъ опять заснулъ — Джой, помоги кучеру заложить лошадей.

Лошади заложены; кучеръ слъ на козлы; жирный парень взгромоздился подл него, и коляска сдвинулась съ мста. Когда пикквикисты бросили послдній взглядъ на своихъ друзей, махавшихъ шляпами и платками, заходящее солнце яркимъ заревомъ освтило фигуру жирнаго дтины: онъ спалъ крпкимъ сномъ, и голова его лежала на плеч кучера Тома.

Яркіе лучи утренняго солнца озарили всю природу; воздухъ наполнился благоуханіемъ; птицы стройнымъ хоромъ запли свой утренній концертъ. М-ръ Пикквикъ, воспрянувшій отъ сна вмст съ восходомъ великолпнаго свтила, стоялъ на рочестерскомъ мосту, облокотившись о перила. Онъ созерцалъ природу, вдумывался въ мірскую суету и дожидался завтрака. Окружающіе предметы въ самомъ дл представляли очаровательный видъ, способный вызвать на размышленіе даже не такую великую душу, какъ y президента знаменитаго клуба.

По лвую сторону глубокомысленнаго наблюдателя лежала развалившаяся стна, пробитая во многихъ мстахъ и упадавшая грубыми и тяжелыми массами на тсный морской берегъ. Огромные наросты морской травы, трепетавшей при каждомъ колыханіи втра, висли на острыхъ зазубренныхъ камняхъ, и зеленый плющъ печально обвивался вокругъ темныхъ и мрачныхъ бойницъ. За этой руиной возвышался древній замокъ со своими лишенными кровли башнями и массивными стнами, готовыми, повидимому, рухнуть отъ перваго прикосновенія; но все это тмъ не мене громко говорило о сил и могуществ стариннаго зданія, гд, за семьсотъ лтъ отъ нашего времени, раздавался шумъ веселыхъ гостей, сверкали блестящія оружія, и время сокращалось въ продолжительныхъ попойкахъ. По обимъ сторонамъ разстилались, на необозримое пространство, берега широкой Медуэ, покрытые нивами и пастбищами, перескаемыми по мстамъ втряными мельницами. Богатый и разнообразный ландшафтъ становился еще прекрасне отъ мимолетныхъ тней, быстро пробгавшихъ по этому пространству, по мр того какъ тонкія облака исчезали передъ свтомъ утренняго солнца. Рка, отражавшая небесную лазурь, струилась тихо и спокойно, изрдка перескаемая веслами рыбаковъ, спшившихъ вдаль на добычу на своихъ живописныхъ лодкахъ.

М-ръ Пикквикъ стоялъ и смотрлъ, погруженный въ пріятную задумчивость. Глубокій вздохъ и легкій ударъ по плечу неожиданно прервали нить его поэтическихъ размышленій. Онъ обернулся: передъ нимъ стоялъ горемычный джентльменъ.

— Созерцаете поэтическую сцену? — спросилъ горемычный джентльменъ.

— Да, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— И, конечно, поздравляете себя съ утреннею прогулкой?

М-ръ Пикквикъ улыбнулся въ знакъ согласія.

— О, да! — человку нужно вставать рано, чтобъ видть солнце во всемъ блеск, потому что рдко, слишкомъ рдко сіяніе его продолжается во весь день. Увы! Утро дня и утро человческой жизни имютъ множество общихъ сторонъ.

— Истинная правда! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

— Какъ справедлива пословица: "Заря быстро всходитъ и быстре исчезаетъ!" — продолжалъ горемычный джентльменъ. — Эфемерная жизнь человка — увы! — мелькаетъ какъ заря. О, Боже! — чего бы я ни сдлалъ, чтобъ воротить дни своего промелькнувшаго дтства! Или ужъ лучше бы забыть мн ихъ разъ навсегда.

— Вы много страдали, сэръ? — сказалъ м-ръ Пикквикъ тономъ истиннаго соболзнованія.

— Страдалъ, да, очень много, — отвчалъ скороговоркой горемычный джентльменъ. — Моимъ знакомымъ теперь и въ голову не приходитъ, что испыталъ я на своемъ вку.