Рокси не сводила с него своих светло-голубых глаз. Ник и сам не вполне понимал, почему рассказывает ей все это, но она была права – лучше она услышит все от него, чем узнает из сплетен.

– Однажды я заметил кое-что странное в отчете, который должен был подать начальству. Кто-то изменил дату и время. – Он замолчал, словно у него внезапно сдавило горло.

– Ли? – участливо спросила Рокси.

Он коротко кивнул. Он так редко говорил о Ли, что сам удивился наплыву эмоций.

– Через несколько лет после нашей встречи. Ли развелся. Развод стал для него тяжелым испытанием. Наверное, Ли было очень одиноко, потому что он вступил в связь с одной нашей информаторшей, очень красивой, но очень проблемной женщиной с длинным послужным списком мужчин, которых она беззастенчиво использовала. Я думаю, он решил, что сможет позаботиться о ней и направить на путь истинный. В этом беда всех копов: они прирожденные рыцари, так и норовят вызволить из беды прекрасную даму и иногда при этом сами попадают в беду. Она убедила его, что ни в чем не виновна, сказала, что ее силой вовлекли в сбыт наркотиков. Ли запал на нее и на ее ложь.

– Я сочувствую. Наверное, это очень обидно.

– Ли был человеком с чистой совестью. Я не верил, что коп может быть таким. Именно, благодаря ему я перестал бороться с авторитетами и понял, зачем существует власть, почему нашей цивилизации это необходимо. И видеть, как низко он пал, было очень… больно. Я потребовал от него объяснений, но он все отрицал. Я искренне хотел ему поверить. Но хотя он поклялся, что этот случай был единственным и никогда больше не повторится, все повторилось вновь. В конечном итоге другие люди стали замечать неладное, и офицеры из Службы внутренней безопасности пришли ко мне и потребовали проследить за ним.

– О нет!

Ник кивнул.

– Я не соглашался, но они сказали мне, что если я не помогу им остановить Ли сейчас, то он окончательно завязнет. В общем, я сделал то, что от меня потребовали, и выяснил, что он на грани того, чтобы украсть улики и уничтожить их. Полицейский в тюрьме – мертвый полицейский, и все об этом знают. Я подумал, что если он уйдет в отставку, расследование будет закрыто и против него не станут выдвигать обвинений.

– Значит, ты спас ему жизнь.

– Для многих людей я стал предателем.

Рокси закусила губу.

– Ник, я сожалею, что тебе пришлось через все это пройти.

Он пожал плечами:

– Как сложилось, так сложилось. Я понял для себя, что амбиции – не самое главное в жизни. Что ради карьеры не стоит ломать себе шею. Теперь я знаю, что действительно важно, – поэтому я и вернулся в Глори и не планирую отсюда уезжать.

– Что? Ты хочешь остаться здесь? Навсегда?

Он улыбнулся, увидев ее удивление:

– Почему нет?

– Я никогда не думала, что ты похоронишь себя здесь, в глуши. – Рокси окинула его взглядом. – Когда ты уезжал из Атланты, ты, случаем, головой не стукнулся?

Он засмеялся:

– Нет, но я убедился в том, что нигде в Атланте не найти персиковый кобблер, [1] который был бы даже вполовину так хорош, как тот, что подают в «Микки и Моди».

В глазах его блеснул огонек.

– А, царство за персиковый кобблер!

Внезапно солнце засветило ярче для Ника, денек показался веселее и беззаботнее.

– Шутить над персиковым кобблером? Это кощунство. – Он наклонился к ней и взял в руки золотистую прядь, которая выбилась из конского хвоста и щекотала ей щеку. – Я знаю, как сильно ты его любишь, Тремейн.

Рокси покраснела, но не отстранилась. Когда-то давно ее пробила бы дрожь. Он никогда не встречал женщины, которая бы больше боялась получать от жизни удовольствие. Но либо она действительно изменила отношение к жизни, либо мастерски научилась справляться с собой. Ник был заинтригован.

Он наклонился. Его лицо было в нескольких дюймах от ее лица.

– Не забудь, что когда ты смеешься над моим персиковым кобблером, ты насмехаешься над законом. А пренебрежительное отношение к закону, – взгляд его упал на ее губы, – может иметь очень и очень серьезные последствия.

Теплое утреннее солнышко ласкало ее щеку. Он заметил, что на лице ее совсем нет косметики. Он любовался ее гладкой кожей и россыпью светлых веснушек на переносице.

Она встретилась с ним взглядом. В светло-голубых глазах ее плясали веселые огоньки.

– Вся моя жизнь – сплошная насмешка над законом.

По телу Ника пробежала горячая волна. Он долго молча на нее смотрел, после чего резко отвернулся.

– Минуточку. – Он просунул руку в открытое окно патрульной машины и взял радиотелефон. – Это Шеппард. Я 10–81.

В рации затрещало, затем сквозь помехи прорвался голос Сьюзен:

– Сейчас? Еще нет и десяти.

– Оладушки стынут. Я 10–81 еще на час.

Наступила долгая пауза.

– Ладно. Принято.

Он бросил рацию на сиденье. Рокси нахмурилась:

– Что ты только что сделал?

Он взял ее за руку и повел по тротуару к большому дереву, затем задвинул ее за дерево так, чтобы их не было видно из многочисленных окон дома престарелых.

– Я отпросился на ленч. Теперь я официально не при исполнении.