– Мы не виделись с лета, Синеглазый. Ты здорово разобрался тогда с делами в Вионе, и я слышала, что епископ Урбан среди твоих должников. Это хорошая перспектива на будущее, если тебе потребуется сильный покровитель.

– А он мне потребуется? – Моя рука на секунду остановилась.

Гера сладко потянулась, посмотрела на меня из-под белых мокрых локонов, упавших на ее лицо:

– Никогда не знаешь, что может понадобиться стражу, Людвиг. Наша жизнь полна событий, и большинство из них – неприятны. Каждый из нас наживает врагов, некоторые – могущественны и злопамятны, поэтому желательно, чтобы и друзья были не слабее. Епископ – это твоя защита, если случится что-то плохое.

– Он всего лишь епископ. Его могущество не распространяется дальше Фирвальдена.

– Это лучше, чем ничего.

Я помедлил, посмотрел в кромешный мрак за окном, прежде чем задать колдунье свой следующий вопрос:

– У меня появились неприятности, о которых я не знаю?

Гера мягко села, потянулась за моей рубашкой, лежащей на стуле, закуталась в нее, словно в халат, и начала заплетать волосы в короткую косу.

– У тебя куча неприятностей и… куча врагов, которых ты приобретаешь с ошеломительной скоростью. Во-первых, конечно же Орден Праведности. Мне думается, что им давно никто так не давал по зубам. Их миссия свернула все дела в Фирвальдене, вызвав недовольство клириков, а следовательно, и властей. В некоторых других странах к ним проявляют излишнее внимание, не давая спокойно и шагу ступить. Позиции Ордена на политической арене крепко пошатнулись, из их рук стали уходить деньги, и они начали терять расположение друзей. Лавендуззский торговый союз перестал ссужать им гроши, флорины и дукаты.

– Но ведь их не поймали на горячем. Официально «Ведьмин яр» был создан неизвестными еретиками.

– О да. – Она небрежно улыбнулась. – Нескольких даже поймали и сожгли на потеху толпе, чтобы никто не думал, будто Церковь оставит эту историю без ответа. Но следы ведут в Орден, несмотря на представленные им доказательства того, что господин Александр действовал по собственной инициативе. Теперь законникам придется долго замаливать этот грешок.

– Их, разумеется, простят.

– Вне всякого сомнения. – Она рассеянно взяла с прикроватной тумбочки свой кинжал, гораздо более узкий, чем мой, со сложной, вычурной гардой и темным сапфиром. – Князья Церкви тоже люди, им, как и нам, нужны деньги, просто – в гораздо больших объемах. Так что со временем обо всех конфликтах забудется, и все будет как прежде. Но пока Орден слишком многое теряет. Ты нарушил их планы по укреплению в Фирвальдене, чтобы распространять влияние дальше, на восток. Вместо этого законники с треском вылетели из страны и потеряли одного из своих.

– Могу представить, как они злы, – усмехнулся я.

– Не можешь, – холодным тоном сказала она. – Злость магистров по сравнению с их злостью – досадная мелочь, неспособная даже испортить тебе настроение.

– Испортила. Они забросили меня в Солезино.

– Теперь ты понимаешь, насколько сильнее злится Орден Праведности? Они не спустят с тебя глаз. Малейшая ошибка, Людвиг, и ты пропал.

В ее голосе слышалось волнение, и я сказал как можно мягче:

– Я постараюсь не допускать ошибок, Гера.

– Мне кажется, этого мало, – печально ответила она. – Они вполне могут спровоцировать или подставить тебя. Только не бесись, но я считаю, что лучше для тебя будет остаться на какое-то время в Арденау.

Она прекрасно знает, насколько сильно я ненавижу родной город и как недолго предпочитаю в нем находиться. Едва только у меня появилась такая возможность – я сбежал оттуда и появлялся не чаще двух раз в год, когда следовало посетить штаб-квартиру Братства. Самое неуютное и в то же время самое безопасное место.

– Твое предложение не лишено смысла. – Я не стал отрицать очевидного. – Но прятаться бесполезно – эта история может затянуться на долгие годы. Я буду осторожен. Обещаю. Лучше расскажи мне, каких еще Львов и Левиафанов [35] мне следует опасаться?

– Маркграф Валентин Красивый, – сказала она, глядя мне в глаза.

– По-ни-маю, – протянул я. – У меня появились серьезные причины не появляться в землях этого господина.

– Очень разумно, Синеглазый, маркграф неприятный тип.

– Я в курсе историй о его… подвигах. Говорят, он очень злопамятный, а также, что в него вселился бес, поэтому милорд так жесток.

– Насчет беса – врут, инквизиция его проверяла, а вот по жестокости он даст фору любому бесу. Слышал историю о том, как он поступил со своими младшими братьями?

– Угу. Один до сих пор гниет в замковой башне. И говорят, он убил свою мать. Есть еще какие-то угрозы?

– Возможно, но я о них не слышала.

– А что магистры?

– Все как всегда, Людвиг. Небольшие трения в совете, небольшое недовольство друг другом, мелкая грызня, дележ новых учеников, интриги. Ничего не изменилось с тех пор, как мы окончили школу. Что касается тебя, то твои друзья замолвили за тебя словечко.

– Глупая ситуация – не находишь? Они знали, как я поступлю, специально выбрали меня для этого, а затем еще и решили поиграть в обиженных. Карл мог убить Хартвига и в Тринсе.

– Карл не убийца, Людвиг, – вкрадчиво сказала Гера. – Кроме тебя и него, в том регионе никого не было, а магистрам пришлось решать быстро, иначе бы человека перехватил или Орден, или кто-то еще. Его срочно требовалось вывезти и только потом голосовать, как поступить. Все опасались, что он еще кому-то рассказал о своих умениях.