– Замок в их собственности?

– Я бы не сказала. Кобнэк – странное место. Иногда он принимает их, иногда – нет. У него долгая история, а скала, на которой стоит крепость, еще помнит кровавые ритуалы прошлых верований и первых людей и нелюдей Бьюргона. На что ты смотришь, Синеглазый?

– На тебя. Прекрасно выглядишь.

На ней было великолепное вечернее платье из ослепительно-белого материала, похожего на шелк. Удивительно-целомудренное, без всяких вырезов, с высоким воротником и длинными рукавами с легким кружевом на манжетах – оно между тем притягивало взор к ее фигуре. Конечно же в наряде не обошлось без алого – тонкая нитка бус, серьги и кольцо были украшены рубинами.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Платье сшили кветы.

– Духи-паучата? – удивился я. – Я считал, что они – вымысел.

– Они помогают только ведьмам, и то если хорошенько попросить. Твой камзол, кстати говоря, тоже они делали. Тебе он идет. Жаль, что ты не взял шпагу.

– Это было бы смешно – я и шпага. Смотрелось бы очень нелепо, особенно оттого, что я не умею ее носить. Достаточно кинжала.

Гертруда хотела возразить, но тут раздался протяжный леденящий душу вопль, от которого в моих жилах почти застыла кровь.

– Не думала, что его глотка способна на такой подвиг, – хладнокровно заметила колдунья.

Проповедник между тем издал новый вопль, еще более жуткий, чем прежний. Я выглянул в окно:

– А я все думал, как мы доберемся до Бьюргона из Фирвальдена. Ну… во всяком случае, это лучше, чем лететь на метле.

Земля медленно удалялась, широкий тракт сузился, превратился в полоску, запетлявшую меж грязных квадратов мокрых полей и серо-желтых пятен вечерних рощ. В отдалении промелькнула деревушка – серо-коричневые крыши, плетни, водяная мельница, кладбище. Промелькнула и сгинула за холмами, будто ее и не было.

– Я не знала, что он боится высоты, – сказала Гера, прислушиваясь к богохульствам Проповедника, которые тут же подхватывал ветер.

– Боится, – сказал я, распахнул дверцу, схватился за лакированную ручку и, опасно высунувшись наружу, крикнул ему:

– Если хочешь, лезь к нам!

– Это твой самый подлый поступок, Людвиг! А все потому, что ты связался с гадкой ведьмой! Чтоб ее черти взяли! – донесся отчаянный ответ.

– Понятно, – сказал я самому себе, захлопнул дверь и пояснил Гере:

– Он решил путешествовать с ветерком.

– Я слышала. – Ее глаза были нехорошо прищурены. – Черти взяли? Я не отправляю его туда, где ему самое место, только потому, что ты меня об этом попросил. Тебе повезло приручить самую бесполезную и отвратительную из всех существующих душ, Синеглазый.

– Он не так уж плох, если к нему привыкнуть, – спокойно отозвался я. – А насчет чертей… Проповедник несколько испуган, а когда он испуган, то его язык – главный его враг.

Страж хмыкнула, прислушалась к крикам:

– Главное, чтобы он не стал нашим врагом. Его вопли слышны на небесах, мы поднялись к ним достаточно близко. Как бы нас не поразили молнией из-за старого дурака.

В тоне Гертруды не слышалось тревоги, из чего я заключил, что ее фразы – риторические. Минут через десять Проповедник выдохся и заткнулся, а может, просто привык к полету на волшебной карете.

Деревья стали совсем крошечными, земля отдалилась еще сильнее и укуталась в пелену бледной дымки собирающегося тумана. Мы повернули на северо-запад, что было очень разумно, так как тем самым карета избегала пролета над крупными городами, где, в отличие от необжитой местности, обязательно кто-нибудь задерет голову к небу и увидит чертовщину.

Следующие часы мы летели со все увеличивающейся скоростью, пейзаж за окном менялся с пугающей быстротой. Реки, озера, холмы, леса, деревни, городки и дороги исчезали позади, едва успев показаться на глаза. Трижды мы влетали в непроглядный туман – низкие дождевые облака, и тогда по стеклам ползли капли.

– Хотела поговорить с тобой насчет Солезино, – сказала Гера.

– Я весь внимание, – без всякого энтузиазма отозвался я.

– Тебя могут спросить, что произошло в городе. Постарайся уклониться от прямых ответов.

Я подозрительно посмотрел на нее:

– Кто может знать об этом? Впрочем, о чем это я! Вокруг полно ведьм и колдунов. Другой вопрос – какое им дело до всего этого?

– Я не знаю, это была рекомендация из Братства. Как я поняла, они пытаются скрыть факт существования той души, с которой ты так ловко справился.

Со словом «ловко» страж явно загнула. После той авантюры я четыре дня лежал пластом. Да и Шуко чувствовал себя не лучше.

– Мне кажется, магистры опасаются, что в случившемся могут обвинить Братство. – Гертруда подалась ко мне, перейдя на шепот. – Мы знаем природу душ лучше, чем все остальные. Орден Праведности несколько раз пытался заикаться о том, что стражи умеют управлять темными душами. Если общественность узнает, что эпидемия юстирского пота началась из-за души, Братству не избежать вопросов и подозрений. Можем и не отмыться, даже если обвинения будут звучать нелепо и глупо.