Гедрикс отличался от своего товарища лишь цветом волос и глаз. Тёмно-платиновые волосы против чёрных прядей Алариха. Ярко-синие глаза против тёмно-серых глаз товарища. Но, по красоте лица явно уступал прекрасному герцогу Вероньярскому, как месяц уступает солнцу.

Летят два всадника, стучат в полуденной тиши копыта. Ещё два дня пути до Гоннерата. Что за слова скажет своей невесте Аларих Вероньярский? Станет упрекать или простит великодушно?

Беспечен герцог молодой, весь мыслями лишь о встрече. Там, в Гоннерате, вдали от суетливого двора, от бдительно-ревнивых взоров, от отвлекающих бессмысленных бесед придворных остроумцев, он встретится наедине с невестой. Не в церемонном танце, держа принцессу лишь за кончик пальца. Посмотрит прямо ей в глаза, когда ей не нужно будет в угоду этикету смиренно тупить очи. Возьмёт за руки и скажет то, что мечтал сказать, а не те изысканно-бессмысленные, лукавые и лживо-книжные слова, которыми с усердием щеголяет высокородное собрание.

Его смешила та серьёзность, с которой принцесса Гранитэль относилась к возможности узнать судьбу пусть даже из священного озера Зингзамар. Но, он был просвещённым человеком и не собирался принуждать свою жену ни к кухонным хлопотам, ни к прялке, ни к проверке погребов. Он не отнимет у Гранитэли ни книг, ни возможности беседовать с учёными людьми. Аларих любил свою невесту.

Дул свежий ветер, щебетали птицы, стараясь не упустить последнего тепла и насладиться августовским счастьем. Терпкий запах слегка увядающей травы дарил душе сладко-тревожное ощущение уходящего мгновения, соскальзывающего в вечность времени.

Что наша жизнь? Лишь точка, едва ползущая по бесконечной нити, из необозримого далёка в необозримое ничто. Упрямая букашка, усердно поглощающая секунду за секундой, пядь за пядью. Достаточно взглянуть в ночное небо и ужаснуться мелочности всех своих надежд, ничтожности стремлений, исчезающе-малой искре, что мы зовём любовью, разумом, честью, дружбой. Так отчего же вид звёздного неба над головой побуждает заночевавших путников увлечённо говорить лишь о своих нескончаемых заботах, будь то сердечный трепет или печаль об опустевшем кошельке?

Вот она, Северная Звезда: привлекает взгляд и торопит отвернуться. Чем дольше смотришь на неё, тем менее понимаешь самого себя.

Гедрикс опустил глаза к земле. Аларих давно молчал и задумчиво смотрел в костёр. Свет пламени насыщал смуглый цвет его лица яркой теплотой. Тёмно-серые глаза почти черны. Он едва терпит до наступления утра, чтобы с рассветом снова броситься в дорогу. Его молчание походит на неподвижность зверя в клетке.

Внешне они почти неразличимы, особенно в неверном свете слабого костра. Два молодых лица, разделённых невысокими язычками пляшущего, как саламандра, пламени. Почему оно танцует?

Тёмная громада Гоннерата возвышалась на таком же тёмном утёсе, неразличимая со скалой, из которой вырастала. Сторожевая башня сама была скалой. Многие столетия умельцы-каменотёсы прорубали в ней лестницы, погреба, сторожевые залы, окна. Много раз Гоннерат переходил из рук в руки, пока не успокоился и не стал северным форпостом королевства, в котором нынче правил Килмар. Но, северные горы безмятежны, набегов ждали с юга. И потому сторожевые залы опустели и стали прибежищем для сов.

Тёмная скала с высокой башней резко контрастировала с сияющей белизной гор Кентувиора и пронзала, как стрела, яркую синеву небес. Там, на границе тёплых южных равнин и холодных горных перевалов, лежит то озеро, куда стремилась Гранитэль. Глупая прислуга оставила её наедине с каким-нибудь трактатом о свойствах вещества и бессловесной лошадью.

— Света в башне нет. — немного встревоженно сказал Аларих. — Впрочем, кто знает, может, она устала от своих ночных гаданий и спит.

— Что это? — спросил Гедрикс, глядя в небо.

Высоко над головами парил грифон. Снизу было видно плохо — мешал яркий солнечный поток — оттого диковинная тварь казалась просто чёрным силуэтом.

Оба поспешили и погнали лошадей по крутой тропе, ведущей к башне. Дверь прикрыта, но не заперта изнутри. Плохой то знак.

Предчувствуя дурное, Аларих с зовом бросился по лестницам. Одна сторожевая комната, другая. Нашли старую кушетку с грудой брошенных мехов. Раскиданы по каменным полам все книги и трактаты. На окне стоит маленькая жаровня, а в ней — погасшие угли. Зачем жечь огонь на подоконнике? Света она не даст, а тепло утечёт напрасно.

Долго ли принцесса находилась тут? Неделю прислуга добиралась до Стовираджа, и четыре дня летели два всадника до форпоста. За десять дней многое могло случиться.

— Гедрикс, где ты? — обернулся в поисках товарища Аларих. Того не было рядом.

Он нашёл друга на смотровой площадке на вершине башни — тот пристально смотрел на улетающего грифона.

— Едва меня увидел, как сразу взял курс на север. — сообщил Гедрикс.

— Пойдём лучше спустимся и проведаем на озере. — недовольно проронил герцог. — Может, она там вызывает озёрных духов.