Картер стоял в коридоре совершенно обескураженный. Может быть, открыть дверь ему мешал сильный сквозняк? На самом деле он действительно чувствовал, что из-под двери дует. Он нажал на дверь плечом и наконец сумел открыть ее на фут, потом еще на два. Заглянув в спальню, он увидел, что окно раскрыто настежь, а жалюзи подняты и дребезжат на ветру. У Картера от волнения сжалось сердце. Он навалился на дверь всем весом и протиснулся в комнату.

— Бет! — крикнул он и споткнулся обо что-то мягкое, лежащее на полу. — С тобой все хорошо? — прокричал он, с трудом удержав равновесие.

Она лежала на кровати почти голая. Простыни были отброшены в сторону. Пижамной кофты на ней не было, а штаны опутались вокруг лодыжек.

— Бет! Что с тобой?

Картер подбежал к кровати.

Самое поразительное было то, что она спала. Очень крепко спала. Когда Картер схватил ее за плечи и начал трясти, у него было такое ощущение, что он держит в руках тряпичную куклу. Голова Бет запрокинулась назад, кожа у нее была холодная, покрытая пупырышками. В открытое окно дул сырой холодный ветер. Картер бросился к окну, опустил створку вниз. Он увидел, что горшок с геранью, стоящий на ступеньке пожарной лестницы, перевернут.

Когда он снова схватил Бет за плечи, она медленно приоткрыла глаза.

— Бет, проснись! Поговори со мной!

Но, похоже, она его не видела. Ее взгляд блуждал по полутемной комнате. Картер схватил с пола одеяло и укрыл жену.

— Бет, это я. Это я, Бет.

Ее взгляд стал более осмысленным, и в глазах сразу появился страх. Она судорожно вцепилась в руки Картера и испуганно застонала.

— Все хорошо, с тобой все хорошо, — повторял он вновь и вновь, пытаясь успокоить ее. — Что тут произошло?

Он ничего не понимал и пока не хотел понимать.

Волосы Бет были всклокочены. Казалось, кто-то нарочно спутал их.

— А я думал, что страшный сон приснился только мне, — ласково проговорил Картер и не совсем искренне усмехнулся. — Значит, и тебе тоже?

Он молился о том, чтобы так и было.

Бет молчала. Она только все крепче прижималась к Картеру.

Нежно гладя ее по спине, он обводил взглядом комнату. Коврик, который обычно лежал около кровати, сейчас валялся, скомканный, около двери. «Наверное, — подумал Картер, — это из-за коврика я так долго не мог открыть дверь».

Но было совершенно непонятно, каким образом коврик очутился у двери.

— Бет, — негромко спросил Картер. — Ты помнишь, как ты закрыла дверь спальни?

Она мотнула головой. Нет.

— А как перетащила коврик к двери, помнишь?

Бет снова отрицательно покачала головой. Насчет открытого окна можно было не спрашивать. Он знал, каков будет ответ.

Но что же тогда случилось? Может быть, Бет ходила во сне, как Руссо? Они не первый год жили вместе, и ничего такого Картер за женой не замечал. Что же в таком случае произошло? Что-то другое или кто-то другой был в этом повинен?

Насколько мог судить Картер, Бет была цела и невредима. Хоть это утешало. Вдруг он почувствовал, что в комнате пахнет как-то странно: необычайно свежо, как пахнет омытая дождем листва. И все же здесь случилось что-то, возможно, необъяснимое. Бет прижималась к Картеру все теснее, все крепче обнимала его. Вдруг она заерзала под одеялом и сбросила с себя пижамные штаны.

— Теперь все хорошо, — проговорил Картер, думая, что Бет все еще нуждается в утешении, но она явно хотела не только этого.

— Трахни меня, — сказала она.

Меньше всего Картер ожидал от жены таких слов. В первый момент он решил, что ослышался.

— Трахни меня.

Даже ее голос звучал незнакомо.

Она сорвала одеяло с обнаженного тела, притянула Картера к себе и начала раздевать.

— Бет, в самом деле…

— Да, в самом деле, — проговорила она насмешливо, но требовательно, — я этого хочу, — и стянула с него трусы, — сейчас.

— Но я…

Она закрыла ему рот жарким поцелуем, ее язык искал, трепетал.

Все было неправильно, все было не так. У Картера было ощущение, что он в постели с чужой.

Ее рука скользнула вниз.

Помимо воли Картер откликнулся на ее страсть.

Бет изогнулась и застонала. Этот стон, выражавший жажду ее желания, эхом прозвучал в ушах у Картера.

Она раздвинула ноги и обхватила ими спину Картера.

Она вела себя так, словно любовная прелюдия длилась не несколько секунд, а несколько часов. Она затягивала его все глубже внутрь себя и стонала в экстазе. Ее стоны распаляли его. Он никогда не слышал, чтобы она издавала такие звуки, никогда ее тело не пылало так от страсти… но при этом почему-то оставалось холодным. Она запрокинула голову, он входил в нее снова и снова.