— Ирландский эль?

— Английская дрянь — свиное пойло в сравнении с ним.

Грейс почувствовала, что согревается изнутри. В его глазах был юмор, впервые за последнее время. Это было так странно. Она думала, что для нее будет пыткой стоять около него, находиться рядом с ним, слышать его голос и видеть его улыбку. Но все, что она сейчас чувствовала — было счастье. И облегчение.

Грейс не могла вынести, когда видела его таким несчастным. Она должна быть его. Даже если он не мог быть ее.

— Вы не должны здесь находиться, — сказал Джек

— Нет. — Она покачала головой, но не двинулась с места.

Он состроил гримасу и посмотрел вниз на свой ключ.

— Я не могу найти свою комнату.

Грейс взяла у него ключ и присмотрелась к нему.

— Четырнадцать, — сказала она и огляделась. — Здесь очень темно.

Джек кивнул.

— Вот туда, — показала Грейс на нижний холл. — Я проходила мимо нее там.

— Ваша комната удобная? — спросил Джек. — Она достаточно большая для вас и вдовы?

Грейс задохнулась. Он не знал. Она совсем забыла. Он уже уехал, когда Томас подарил ей дом.

— Я не с вдовой, — ответила она, неспособная скрыть свое волнение. — Я…

— Кто–то приехал, — прошептал он резко, и действительно, она услышала голоса и шаги на лестнице. Джек начал оттеснять Грейс к ее комнате.

— Нет, я не могу. — Она заартачилась. — Там Амелия.

— Амелия? Почему она… — Джек что–то еле слышно пробормотал и затем потянул ее за собой в нижний холл. В комнату номер 14.

— Три минуты, — закрыв дверь, произнес Джек. Он и в самом деле думал, что вряд ли это продлиться дольше. Только не тогда, когда она одета в свою длинную ночную рубашку. Это была весьма уродливая вещь, грубая, застегнутая от подбородка до пальцев ног, но, тем не менее, это все–таки была ночная рубашка.

И это была Грейс.

— Ни за что не поверите в то, что произошло, — сказала она.

— Что ж превосходное начало, — признал Джек, — но после всего, что произошло за последние две недели, я готов поверить почти во что угодно. — Он улыбнулся и пожал плечами. Две пинты прекрасного ирландского эля подняли ему настроение.

И тогда девушка рассказала ему самую удивительную историю. Томас подарил ей дом и обеспечил доход. Теперь Грейс была независимой и свободной женщиной.

Слушая ее взволнованный рассказ, Джек осветил лампой свою комнату. Он ощутил укол ревности. Не потому, что думал, будто Грейс не должна получать подарки от другого мужчины: правда заключалась в том, что она более чем заслужила, чтобы герцог выделил ей какую–нибудь собственность. Провести пять лет с вдовой… Бог ты мой, да ей нужно присвоить титул за ее заслуги. Никто не сделал больше для Англии, чем Грейс.

Нет, его ревность была намного более обоснована. Джек услышал радость в ее голосе и, как только темнота в комнате рассеялась, он увидел радость и в ее глазах. И все оказалось очень просто. Джек был недоволен тем, что кто–то другой, а не он, доставил ей эту радость.

Это он хотел сделать ее счастливой. Он хотел зажечь весельем ее глаза. Он хотел быть причиной ее улыбки.

— Но я все равно поеду с Вами в графство Каван, — говорила Грейс. — Я не могу остаться здесь одна и не хочу оставлять Амелию. Все это для нее ужасно трудно, Вы же знаете.

Она взглянула на Джека, и тот кивнул в ответ. По правде говоря, он не очень–то много думал об Амелии, хоть это и было эгоистично.

— Все это ужасно неловко по отношению к вдовствующей герцогине, — продолжила Грейс. — Она была в ярости.

— Могу себе представить, — пробормотал Джек.

— О, нет. — Ее глаза стали совершенно круглыми. — Это было чересчур даже для нее.

Джек обдумал это сообщение.

— Не уверен, сожалею я или, наоборот, испытываю облегчение из–за того, что пропустил это.

— Наверное, это к лучшему, что Вы не присутствовали, — ответила Грейс, делая страшное лицо. — Вдова была, мягко говоря, недоброй.

Джек хотел сказать, что ему трудно себе представить вдову в каком–либо другом состоянии, но Грейс внезапно развеселилась и произнесла:

— Но знаете, мне все равно! — Она захихикала. Это прозвучало импульсивно, словно она до сих пор не могла поверить своей удаче.

Джек улыбнулся. Оно было заразным, ее счастье. У него не было в планах позволить Грейс жить где–то без него. И он подозревал, что Томас подарил ей дом вовсе не с намерением, что она будет там жить в качестве миссис Джек Одли, но Джек понимал ее восторг. Впервые за многие годы у Грейс появилось что–то свое.