А шагах в пятнадцати высился выползший на берег высокий острый нос корабля.

Несмотря на поздний час, на судне не спали. Салон-каюта смотрела в ночь оживленными лимонными глазами бортовых иллюминаторов. С правого борта у самого носа на песок спускался узкий деревянный трап с тонкими леерами ограждения.

Аркадий оглянулся на оставшуюся за спиной непроглядную стену камыша. Никаких преследователей из прибрежных джунглей не появлялось. А перед ними был корабль, на котором они могли чувствовать себя в безопасности.

Не медля, они направились к корабельному борту.

Никакой охраны не было, либо она вела себя незаметно.

Один за другим они поднялись по дрожащему трапу на палубу. Из приоткрытых иллюминаторов слышались невнятные голоса.

– Саяпа, ты кого это привел? – неожиданно услышали они у себя за спинами.

– Баклан, ты, что ли?.. Да, свои! – тихо отозвался Коля.

– Аркадий Михайлович, вы? – спросил выступивший из-за палубной настройки высокий парень. – Я – Леша Земчук помните?…

Коренную каланчевскую семью Земчуков Аркадий, конечно, знал. И хотя конкретно никакого Леши не помнил, но, разумеется, кивнул головой:

– Конечно, помню…

– Вы к Константину Пантелеевичу? – осведомился часовой.

– К нему. – солидно оветил Коля Саяпин.

– Он на корабле? – спросил Аркадий.

– Да, там с ребятами планерку проводит…

– Что-то поздновато… – заметил Аркадий.

– Вы вот тоже не спите… – резонно возразил Леша Земчук. – Дела, значит.

– Это точно! Ну иди, доложи шефу, что к нему гости. – сказал Аркадий.

– Да чего докладывать? Вы же свой… Так идите! На вас же он не рассердится! – сказал охранник и скрылся в тени надстройки.

Они прошли по железной пупырчатой палубе и вступили под навес, где стояли несколько деревянных скамеек. Аркадий открыл застекленную дверь и шагнул в залитую светом большую пассажирскую каюту. Вслед за ним вошли и остальные.

Костя, действительно, проводил совещание.

Он стоял у противоположной переборки. На нем по-прежнему был пиджак с бронзовыми пуговицами. Здесь, на корабле он казался капитанским кителем.

Шторм что-то энергично говорил десятку молодых людей, сидящих по обеим сторонам начинавшегося почти у самой двери длинного полированного стола.

Неожиданно увидев перед глазами Аркадия с компанией, Костя замолчал на полуслове, кашлянул и сказал:

– Прервемся. Всем можно покурить. Будьте на палубе. Леша вас кликнет.

Молодые люди дружно поднялись и мимо гостей один за другим просочились на воздух.

– Присаживайтесь! – радушно указал Костя на места за столом.

Гости расселись на только что опустевших креслах. Не сел только Аркадий.

– Рад всех видеть!… Чаю, кофе? Галка сейчас в пять минут создаст…

– Кофе можно было бы для бодрости! – сказал Иван Алексеевич. – Хоть и поздновато уже…

– А этого, ну, немного освежиться… – подал голос Паша.

– И коньячку принесет! – заверил Костя.

– Хорошо хоть один человек что-то в жизни понимает… – с удовлетворением проговорил Павел Сергеевич. – А то у нас некоторые добряки весь коньяк чужим людям спаивают! – с осуждением добавил он.

Костя постучал кулаком в находящуюся у него за спиной переборку, находящаяся в ней овальная стальная дверь провалилась внутрь и из соседней каюты выглянуло симпатичное девичье личико.

Костя не успел открыть рот, как девушка сказала:

– Я все поняла, Константин Пантелеевич.

Она исчезла в оранжевом свете соседней каюты, но через считанные секунды возникла вновь, уже держа перед собой большой поднос с высоким блестящим кофейником и маленькими керамическими чашками.

– А?.. – открыл рот Павел Сергеевич.

– Да, и… – начал было, обращаясь к девушке, Костя.

– Я поняла, Константин Пантелеевич. – не дав ему договорить, произнесла она, расставляя на столе чашки.

– Еще и… – снова попытался поруководить Костя.

– Сейчас все будет! За один раз я же все не унесу… Не волнуйтесь вы, Константин Пантелеевич! – строго взглянула на Костю девушка.

Соня Кальварская с упреком в глазах посмотрела на Костю.

Шторм поймал ее взгляд и отвел глаза в сторону иллюминатора, видимо, заинтересовавшись тем, что могло происходить в ночи. Но кроме бархатной тьмы в иллюминаторе ничего видно не было.

Соня подняла брови, опустила, потом вздохнула, и на мгновение подняла глаза к потолку каюты. Она не сказала ни слова. Но в воздухе отчетливо прозвучало: «Неужели ты не мог найти никого лучше этой пигилицы? Есть же серьезные взрослые женщины! А эта синица скоро тебе на шею сядет, вот увидишь, но будет поздно, потому что настоящие женщины к этому времени на тебя и смотреть даже не будут!.. Если только не извинишься!…»