Вот и теперь — то ему слышатся какие-то шаги, то среди ночи будит, задает нелепые вопросы, то принимается отдирать доски от стен, так что весь дом ходуном ходит — кошмар! Так с тревожными мыслями о Никите Валерия наконец уснула.

Захаров сдержал слово и включил Никиту с Валерией в состав студенческой экспедиции, отправляющейся в начале августа на Северный Урал. Никита собрался быстро, Валерия была собрана еще в Москве. Знакомиться с участниками экспедиции пришлось уже в поезде. В группе были не только студенты и аспиранты, но и преподаватели. Вместе с Никитой и Валерией всего оказалось двенадцать человек, или как они определяли, на три палатки.

Студенты-геологи были приятно удивлены, что вместе с ними на Север отправляются художники из Москвы. Кроме того, их представил сам ректор Захаров.

Помимо огромных рюкзаков, москвичи несли на себе впечатляющих размеров этюдники, пакеты с картоном, альбомы и другие дополнительные принадлежности для живописи. Поэтому гостей принялись опекать сразу и все.

Прибыв на конечную станцию небольшого городка с красивым названием Североуральск, группа пересела на маленький рейсовый автобус, который повез их дальше. Наблюдать, что там за окнами, не давал мелкий, ровный дождик, который начался еще под Серовом. Окна были забрызганы грязью, поэтому и Никита, и Валерия вскоре задремали, то и дело вздрагивая на ухабах, раскачиваясь из стороны в сторону.

Таежное село, куда часа через два привез их автобус, поразило Валерию. Когда она вышла из машины и огляделась, первое, что пришло в голову, — ее привезли лет на сто в прошлое. Несколько десятков черных домов, огороженных изгородями из жердей, прижались к склону сопки. К ним со всех сторон подступили могучие кедры, некоторые, перешагнув через заборы, стояли в огородах, дворах, на поскотинах. Тяжелые, лохматые тучи окутывали и саму сопку, и вершины деревьев. Посредине села на скальном выступе стояла деревянная церквушка без колокольни, с облупившейся краской.

Первыми к приезжим подошли мокрые, грустные собаки, вяло помахивая грязными хвостами.

— Это как декорации к старинному фильму, а, Никита?! — продолжая вертеть головой, восторженно восклицала Валерия.

— Да-а, красиво! И называется сие село — Всеволодо-Благодатское! — услужливо отозвался за Никиту кто-то из студентов.

— Бывшая дача дворян Всеволожских, — добавил кто-то еще.

— Как дача? — Валерия округлила глаза.

— Имеется в виду участок горнозаводского хозяйства. — Это уже сам Виталий Павлович Сосновский взялся пояснять столичной художнице. — В тысяча восемьсот двадцать седьмом году Всеволод Андреевич Всеволожский купил эти северные земли на право добычи здесь золота у графа Строганова.

— У какого Строганова? Не у того ли Строганова, в честь которого названо наше училище? — Глаза Валерии еще больше округлились.

— У того, у того, — буднично ответил руководитель группы и снова нырнул в автобус за вещами.

— Ого-го! Слышь, Никита?! — Валерия уже по-другому смотрела на почерневший поселок. — Немыслимо! Волшебно!

— Волшебно будет, когда дождь закончится и на небе появится солнышко, — ответил кто-то из ребят.

— Да ну вас, тогда сказка пропадет.

Попасть из полуторамиллионного города в маленькую деревеньку — событие серьезное. Взгляд Валерии то и дело цеплялся то за одну деталь деревенского уклада, то за другую. Вот старая телега без колес, заросшая крапивой, словно взывала своими вздернутыми оглоблями к ним, — то ли моля о сочувствии, то ли напоминая, что все на земле тленно. А рядом, вальяжно привалившись к забору, поглядывали два тележных колеса, одно почти без спиц, а другое и вовсе без ступицы. Черные, с медным отливом стены домов, ворот, пристроек. Детские санки у ворот — летом?.. А вот и сами детки во взрослых обувках, шмыгая носами, осторожно подбираются к автобусу.

— Здрасьте! — хором здороваются они и, не зная куда девать неуклюжие руки, то прячут их под одежду, то почесывают мокрые головы.

— Здравствуйте! — отвечают гости

— А вы из города? А у вас есть рыболовные крючки или блесенки? А вы в школе будете ночевать?

Первыми здороваются и немногочисленные взрослые, особенно старики. Приостанавливаясь перед приезжими, они кивают и прикасаются к козырькам своих кепок.

— Слушай, а мне здесь нравится! Никита, ты посмотри, какие у них лица, обалдеть, честное слово! А деревья-то, деревья, как они, говоришь, а-а, кедры, вот это красавцы, я таких еще не видела! — Валерия светилась, не замечала ни дождя, ни сопливых детишек, ни грязи под ногами. — А от стен будто тепло идет, хочется руки погреть!

Однако, когда утром, чуть свет, наскоро позавтракав и взвалив на себя поклажу, тронулись в путь, девушка приуныла. Раскисшая, изъеденная канавами дорога была точно намыленной. Никита с Валерией то и дело въезжали в лужи. Остальные шли уверенно: сказывалась выучка и подходящая обувь. Но настоящей бедой были комары. От них страдали все. Сверху на капюшоны лил дождь, в глаза, нос, рот лезли комары, спина, шея, затылок были мокрыми от пота.

Съехав в очередную лужу чуть не по колено, Валерия едва удержалась, чтобы не сорваться в проклятиях. И часа не прошли, а ей все эти красоты осточертели. Сжав зубы, она тихо проклинала комаров, дождь, скользкую дорогу и вообще все на свете вместе с Никитой. Каждую минуту она готова была повернуть назад. Нет, сначала она выскажет все, что думает, этим мазохистам в штормовках. Что за мерзкий край этот Северный Урал! Как можно тут жить?! И не люди здесь живут, а дебилы какие-то, дикари! Неужели не понимают, что они все еще в каменном веке?!

Валерию уже качало из стороны в сторону, она собралась остановиться и накричать сначала на Никиту, но ее опередил Сосновский:

— Шабаш, ге-олухи и уважаемые ху-дожники, — весело крикнул начальник и первым сбросил с себя рюкзак, — привал, чай, кофе.

Не успели Валерия с Никитой отдышаться, как возник небольшой, почти бездымный костерок, а над ним повис черный от копоти котелок. Вскоре Валерия с наслаждением вливала в себя горячий кофе и чувствовала, что успокаивается и обретает силы.