— Ты не должен был сознаваться, — произносит нежный голос той, кому принадлежат и золотые волосы.

Все молчат, и в полной тишине Пип встает, прежде чем ребята осознают, что он способен драться. В чем он не должен был сознаваться? Все ведь знают, что Ярда выхватил у него тетрадку, и Пип бросается в нападение — теперь уже не только против Ярды, против всех… Хотя все отступили назад и смотрят издали. Чаще всего Пип налетает на парты, но достается и Ярде.

— Да уж плюнь ты на него, — слышит он голос Андулы, но не может взять в толк, кто на кого должен плюнуть.

Пип еще некоторое время молотит руками вокруг себя и только несколько позже до него доходит, что драться уже не с кем. Ярда тащится к своей парте, засунув руки в карманы, и дает понять, что он больше не дерется, потому что ему расхотелось. Остальные решили, что Ярда внял просьбам Андулы. Даже Пип не понимает, что Ярде тоже досталось на орехи. Досталось не только по подбородку. Выходит, драться Ярда не такой уж мастак.

— Вот если Филипп на тебя накапает, хлебнешь тогда, — говорит ему Анежка. — Беранкова тебе ничего не спустит. Все-таки было бы лучше, если бы ты отдал этот велик, — советует ему Анежка.

— Нет, на этот раз Ярда прав, — авторитетным тоном неподкупного судьи заявляет Катя. — Жаловаться не годится. И класс должен быть соли… соли…

— Солидарным, — завершает Вашек со знанием дела, но успевает все-таки добавить: — Только ведь Филипп, собственно…

— Филипп не жаловался, — подхватывает в раздумье Андула. — Он же ведь про себя одного сказал. А тетрадку Ярда у него просто вырвал. Да и Беранкова все равно бы догадалась, что Ярда списал. А про Ярду Филипп вовсе не сознавался. Дело тут совсем не такое простое.

Пип идет к умывальнику. Кровь уже не течет. Но стереть ее мокрым носовым платком с рубашки и брюк не удастся. Только размазать.

— Давай помогу, — предлагает Андула.

— Иди ты куда подальше, — огрызается Пип.

До самого конца урока Марьянка старательно писала задание. Но когда прозвенел звонок, в тетради у нее не было ни одного примера. Только исчерканная промокашка. Даже Мартин всего не сделал, потому что Либа отобрала у него тетрадь. Но при этом ей пришлось объяснить, что она берет тетрадь, потому что так для всех будет лучше.

— Да мне тут все ясно, — пробовал возразить Мартин. — Оставь тетрадь, я доделаю. Все равно потом и тебе захочется сдуть, а понять ты ничего не поймешь.

Только Мартин плохо знает Либу. Когда речь идет об общих интересах, Либа не считается с собственным успехом.

— Времени уже нет. А потом, ты не мог бы передать мне расписку стекольщика?

(Марьянка на промокашке провертела дырку.)

— Ты сама принесешь стекло? Ведь не дотащишь!

— Неважно. Об этом мы потом договоримся. Впрочем, если бы ты хотел принести… Но все документы должны храниться у меня, понимаешь?

«Вымогательница», — начертала Марьяна на промокашке.

Мартин выуживает листок из сумки,

— Вот и хорошо, — довольна Либа. — Благодарю.

(Из дырки на промокашке выглядывает чудовище. В лохматых волосах у него — криво привязанный бант.) Мартин снова принимается что-то считать. Все равно уже не успеть. Звенит звонок.

— А ведь мог сделать! — вздохнул он.

Либа не слышит его слов. С распиской от стекольщика идет на свое место. И вдруг Марьянка, к собственному своему удивлению, подставляет ей подножку. Либа споткнулась, но удерживается на ногах. И даже не оглядывается. Ей даже в голову не пришло, что предмет, о который она споткнулась, была Марьянина нога и что нога эта очутилась на ее пути не случайно.

— Есть же люди, которым никогда не бывает стыдно, — отчетливо произносит Марьяна.

Только теперь Либа оборачивается.

— Ты что-то сказала?

— Да, — ответила Марьяна.

Внезапно у Марьяниной парты возникает Мартин.

— Ты просто псих, Марьяна, — говорит он.

Но Бара тоже не дремлет, она начеку.

— Так ты не хочешь зайти к нам за книгой? — спрашивает она Мартина.

Марьяна спускается вниз по лестнице. Собственно, не зная даже зачем. Делать ей внизу нечего, наоборот, ей положено гулять по коридору лишь на своем этаже. Только остановившись перед 6-м «Б», она осознает, зачем сюда пришла. Ей необходимо увидеть Пипа. Или Данку. А лучше и того и другого вместе. Двери класса распахнуты, Пип повернулся спиной. Возле умывальника. «Вот мама будет довольна, что он так тщательно моет руки перед завтраком. Нужно рассказать ей», — думает Марьяна. За Пипом стоит Андула и дает ему какие-то советы. Марьяна хочет уже помахать им и вдруг слышит голос Пипа, который хрипло бросает девочке:

— Иди ты куда подальше…

Что она ему сделала, эта Андула?

Марьянка входит в класс. Теперь уж она рассчитается с этой девчонкой. И это как раз то, что ей уже целый час, по крайней мере, хочется сделать. С Андулой так с Андулой — все равно. Марьянка смотрит на Пипову спину. И вмиг забывает, что только что с кем-то хотела рассчитаться. Теперь ей только бы схватить Пипа за руку и куда-нибудь увести. Но она знает, что так поступить ни в коем случае нельзя. Нельзя даже окликнуть Пипа по имени. Только исчезнуть, пока он не оглянулся.