мокрый дождь со снегом.

– Знаешь, почему меня эти сплетни не волнуют, - спросил наконец Кси.

Она только посмотрела на него.

– Потому что я знаю, как было на самом деле, - сам ответил он на свой вопрос.

– Ну и что?
– вздохнула она, - предлагаешь каждому это объяснять?

Кси облизнул ложку с вареньем и снова сунул ее в стакан.

– Я напишу для тебя пьесу. О тебе. Всё как было. А ты ее сыграешь.

– Сама себя?
– ужаснулась Зела.

– 238 -

– Почему нет?

– Ты с ума сошел, Кси. Это... это хуже стриптиза!

– Зато это твоя жизнь. Настоящая. Чего уж скрывать, если тебя и так перебирают по

косточкам?

– Нет, я никогда не смогу так! Это уже слишком.

– Ну, ты же сильная, Ла. Со сплетнями можно бороться только правдой.

– Я слабая, - покачала она головой.

– Честно говоря, я уже начал, - признался Кси.

– Что?

– У меня почти всё готово. Хочешь почитать на досуге?

У нее замерло сердце.

– Ты совершенно несносный мальчишка, - сказала она, - так воспользоваться моей

откровенностью!

– Я могу всё уничтожить, если прикажешь. Я не сделаю ничего, что ты не захочешь, ты же

знаешь.

– Да, - согласилась она и грустно добавила, - если б ты еще и делал то, что я хочу!

– А что ты хочешь?
– посмотрел он серьезно, - я очень тебя люблю, но что я могу тебе дать,

кроме своего таланта?

– Кси, - Зела измученно вздохнула, - я ужасно устала слушать о твоей любви на расстоянии.

Пусть я твоя муза... но я еще и живая женщина из плоти и крови.

Кси сразу весь напрягся, как будто покрылся ежовыми иголками.

– Посмотри на себя, - сказал он хмуро, - и посмотри на меня, - и похлопал себя по мятой

пижаме, откровенно болтавшейся на его худеньком теле.

Она всё это видела. Но ей при всем при этом он казался огромным, сильным и

великолепным. С той самой минуты, как она услышала его потрясающую музыку в «Корке

апельсина».

– Ты гений, - сказала она.

– Я и не отрицаю, - пожал он плечом, - я гений.

– Я люблю тебя.

– За то, что я гений?

Зела смутилась. Получалось, что так. Он гений, и поэтому она его любит.

– Ты меня совсем запутал, Кси, - призналась она, - с тобой самые простые вещи становятся

невообразимо сложными... А я просто хочу тебя как женщина мужчину. Можешь ты себе такое

представить? И я устала выпрашивать у тебя каждое прикосновение.

– Я не могу себе такое представить, - сказал он, глядя на нее совсем похолодевшими темно-

серыми глазами.

– Но это так!

– Не гневи Создателя, Ла.

День явно с утра не задался, и ничего хорошего от него можно было не ждать. Зела резко

отодвинула недопитый чай, встала и схватила пальто.

– Может, мне себя изуродовать?
– раздраженно спросила она, - может, побриться налысо

куском стекла? Я когда-то это делала! Может, мне перестать есть и превратиться в дистрофика?

Что мне сделать, Кси? Что мне сделать со своей проклятой красотой? Я хочу просто жить! Без

великой любви, без всемирной славы, без сплетен вокруг моего прошлого и настоящего... меня

сделали красивой куклой, а я самая обыкновенная. Когда ты это поймешь?!

– Черт побери, - усмехнулся Кси, тоже поднимаясь из-за стола, - стоит богиня перед чахлым

заморышем в больничной пижаме и заявляет, что она самая обыкновенная!

– Конечно!

– Да ты и дня не проживешь, как обыкновенная женщина.

– Это почему же?

– Потому что ты - это ты.

– Хорошо же ты меня знаешь!

Кси наклонился и полез в тумбочку.

– 239 -

– На-ка вот, почитай, - он протянул ей пачку листов в пакете из-под кукурузных хлопьев, -

тогда поймешь, как хорошо я тебя знаю.

– Это твоя пьеса?
– нахмурилась Зела.

– Да. Она не окончена. Я пока не знаю, чем там всё закончится.

– Я пока тоже не знаю, - вздохнула она.

************************************************************

Уже в театре ей позвонил Эдгар и пригласил на обед во дворец. Сказал, что будут какие-то