— Меткий удар, милорд! — со знанием дела сказал он, осмотрев мёртвого оленя. Вытащив копьё, следопыт почтительно подал его графу.

— С Вами всё в порядке? — спросил Норинстан. Он даже не взглянул на убитого оленя.

Жанна кивнула. Кажется, он искренен. Но почему не ругает её? Она ведь чуть не испортила ему охоту. Но он ни взглядом не укорил её, просто взял её коня под уздцы и отвёл к притихшим дамам, посоветовав впредь быть осмотрительнее.

— С Вами точно всё в порядке? — Норинстан поручил её заботам Мелиссы Гвуиллит.

— Уверяю Вас, я просто испугалась.

— В таком случае, полагаю, Вы украсите своим присутствием вечерние танцы. Ведь Вы танцуете?

— Да, — смущённо пробормотала девушка.

— Отлично. Надеюсь, это маленькое приключение не отразится на Вашем здоровье. — Граф с улыбкой покосился на её мокрый подол.

Баронесса покраснела и постаралась незаметно отжать юбки. Боже, какой стыд! Хорошо, что для парадного обеда у неё приготовлено другое платье.

Пол в главном зале Леопадена был выложен каменными плитами разного оттенка; сверху в честь праздника были разбросаны трава и цветы. Через арочные проёмы зал сообщался с чередой смежных крошечных подсобных помещений.

Стены были начисто выбелены и украшены охотничьими трофеями и оружием. В торце зала был гигантский камин.

Следуя указаниям оруженосцев, гости заняли свои места. Во главе стола, в большом кресле с ручками в виде львиных голов восседал граф; по правую руку от себя он усадил барона Уоршела и его дочь. Сигнал к началу пира подал слуга, трубивший воду; чисто вымытые, одетые во всё новое пажи с полотенцами на шеях поднесли гостям тазы с водой, в которых, плавали лепестки цветов. Они почтительно останавливались перед каждым гостем и предлагали омыть руки.

Замелькали слуги, расставлявшие серебряные приборы и закрытые фигурными крышками блюда, клавшие куски хлеба для мяса и разливавшие вино по кубкам. После обычной процедуры проверки безопасности яств, гости принялись за еду.

Норинстан не поскупился на угощение: тут была и жареная оленина, приправленная острым соусом, и обложенные яблоками молочные поросята, всевозможная птица, пироги с крольчатиной, даже жареные лебеди; гости лакомились гранатами, финиками и персиками. Прислужники обходили стол с кувшинами, наполняя опустевшие кубки вином.

— Ты только посмотри, сколько здесь всего! — тихо шептал дочери Уоршел, указывая на выставленные напоказ дрессуары. — И как только он не боится хранить это в таких неспокойных краях? Ты будешь последней остолопкой, если и дальше будешь упрямиться.

Для увеселения гостей в замок пригласили бродячих жонглеров — артистов, услаждавших пирующих пением, акробатическими номерами и игрой на музыкальных инструментах. Первой выступала девушка-танцовщица. В лёгкой длинной одежде, обрисовывавшей формы её гибкого тела, чем-то напоминающая восточную красавицу, она вышла в центр свободного пространства с бубном в руках. Покачиваясь в такт ударам, она начала плавный танец линий и складок. Потом выступали акробаты, игравшие на круте, стоя на голове.

Жанна грустила, хоть и пыталась скрыть это за мнимым интересом к бродячим артистам. Её печаль не ускользнула от хозяина. Когда настало время танцев, он нагнулся к барону Уоршелу и что-то прошептал ему на ухо. Джеральд кивнул. Норинстан осушил свой кубок, встал и, подойдя к баронессе, слегка коснулся пальцами её плеча. Девушка вздрогнула и обернулась.

— Не угодно ли Вам, баронесса, пройтись со мной в la ronde?

Жанна вопросительно взглянула на отца и, получив его молчаливое согласие, вышла из-за стола. Она вздрогнула, когда граф коснулся её руки и вовлёк в мир музыки.

Она не хотела с ним танцевать, но потом даже обрадовалась тому, что отец разрешил ей: она впервые оказалась в центре внимания. Впервые на неё были обращены завистливые взгляды дам, и ей это нравилось.

А Роланд внимательно следил за ней, ловил малейшие перемены настроения на её лице.

Когда мужчины один за другим начали покидать круг танцующих, чтобы взглянуть на интереснейший шахматный поединок, развернувшийся в соседнем помещении, граф спросил Жанну, не желает ли она осмотреть замок; девушка согласилась.

Замок оказался даже богаче, чем она предполагала. Поражённая, баронесса забыла о былом смущении. Радушный хозяин показал ей всё, по желанию отпирая любые сундуки.

Жанна была неравнодушна к роскоши и с трудом скрывала восхищение. Когда в одном из сундуков её внимание привлёк перстень с рубином в оправе тонкой работы, она не выдержала и прошептала:

— Какая прелесть! Он стоит целого состояния!

— Самый дорогой камень — это Вы, — улыбнулся Роланд. Он вытащил перстень из общей груды драгоценностей, повертел в руках и небрежно бросил обратно. — Но каждый камень нуждается в оправе, и я взял на себя смелость подарить Вам вот это.