– Любопытно, - Рокфор усмехнулся.
– Выходит, ящер он все же крылатый? А нам говорили, будто местные драконы не летают.

Ингрид развела лапками.

– Он не летает. Ниддхегг расправит крылья в первый и единственный раз, когда наступит Рагнарок.

– А почему? Что держит его в колодце?

– Корни Древа, - объяснила Гаечка.
– Ниддхегг грызет себе путь на волю.

Рокки громко фыркнул.

– Так и знал!
– он потер ладони.
– Гая, милая, я ведь тебя правильно понял - там, внизу, под деревом, никакой земли нет? Местный мирок там сам на себя заворачивается?

Гаечка с легким недоумением кивнула.

– К чему клонишь, Рокки?

– Скоро поймешь, - усмехнулся силач. Обернулся к белочке: - Пушистая, проводи-ка меня к отцу. Есть разговор.

Ингрид с сомнением оглянулась на толпу, окружавшую Раттатоска.

– Он занят...

– Ничего, пробъемся, - заверил ее Рокки.
– Мыслишка одна появилась... Нет, Гая, ты здесь посиди, - добавил он твердо, толкнув уже вставшую было мышку обратно на скамью.
– Мы скоро.

– Рокфор, я...

– Милая, я тебя хоть раз подводил?
– очень серьезно, неожиданно понизив голос, спросил Рокки. Гаечка, вздрогнув, с натугой помотала головой.

– Верь и сейчас, - Рокфор погладил ее по волосам.
– За мной, белка!
– австралиец схватил Ингрид за лапу и увлек в сторону толпы. Растерянная, ничего не понимающая, Гаечка осталась одна.

Гам вдали вскоре утих. Спустя пару минут, Раттатоск в сопровождении Рокфора и белой Ингрид протиснулся сквозь толпу родичей, что-то им сказал извиняющимся тоном и скрылся за дверью зала. Взгляды всех белок тут же обратились к Гаечке.

Изобретательница, сглотнув, сделала вид, будто всецело увлечена поеданием зерна, но местные скромностью не отличались: повскакав с мест, пушистые окружили гостью плотным кольцом. Веселая рыжая белочка, та самая, что первой заметила Спасателей, легонько дернула Гайку за волосы.

– Эй, мышь - что за дела у вас с Раттой?
– спросила она решительно. Гаечка нервно улыбнулась.

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Правда, - мышь развела лапками.
– Мой друг, Рокфор, что-то придумал.

– В смысле?
– с подозрением осведомился другой бельчонок.

Гайка вздохнула.

– Когда к нам подошла дочь Раттатоска, белая Ингрид, мы...
– рассказ занял некоторое время. С момента, как прозвучало, что Асгард и Мидгард вскоре сольются, в зале повисла мертвая тишина.

– ...и мы решили попытаться спасти Раттатоска, - закончила Гаечка посреди гробового молчания. Рыжая белочка с трудом перевела дух.

– Ерунда, - заявила она слегка дрожащим голосом.
– Тысяча причин могла помочь вам увидеть валькирию, это же не значит, что Рагнарок...

– Назови хоть одну!
– резко прервала другая белка.
– Хоть один случай, когда смертные нас видели!

– А быть может, сама Гудрун что-то не так сделала?

– Или ее конь!

– Глупости, так не бывает!

– Чушь!

– Рагнарок, мой хвост!

– Ага, ага, две мыши свалились к нам из Мидгарда - конец света грядет!

Одна из белок - пожилой серебристый самец - решительно вскинул лапки, призывая к вниманию.

– Тихо!
– рявкнул он.
– Всем заткнуться!
– зеленые глаза бельчонка обратились к Гаечке.
– Мышь, ты сказала, что замерзший дом провел в айсберге тысячу лет? Но ведь это значит, тот викинг отдал концы десять веков назад, а не вчера! Какого хрена валькирию за ним лишь сейчас отправили?

Все умолкли и с изумлением уставились на говорившего. Гаечка, пораженная не меньше, в полном недоумении покачала головой.

– Ты прав. Я ничего не понимаю.

– А может, он тогда и не умер?
– робко заикнулась рыжая белочка.
– Замерз и уснул... А как под лед провалился, так и....

– От него один скелет сохранился, - возразила Гайка.

Все переглянулись, но продолжить разговор не успели: дверь с треском сорвало с петель и в зал, спиной вперед, влетел Раттатоск. Грузно упав на пол, он несколько раз перекатился, врезался в стол и остался лежать неподвижно. Пораженные белки, все разом, обернулись ко входу.

Оттуда, сквозь неровную дыру, на них смотрел одноглазый, дымчато-белый ворон. Ни у птиц, ни у млекопитающих, ни у рептилий, Гаечка такого не видела - зрачок ворона был вытянутым треугольником, направленным острой вершиной вниз. Удивление даже помешало мышке обратить внимание на мертвую тишину, повисшую в зале.

Ворон еще несколько мгновений пристально разглядывал грызунов. Остановил взгляд на Гайке - помедлил - затем рывком, с негромким хлопком расправил крылья и пропал из виду. Последнее, что успела заметить Гайка - тело Рокфора, безвольно повисшее в птичьих когтях.