Опубликовано (с мелкими огрехами): Георгий Иванов. «Девять писем к Роману Гулю». Публикация Григория Поляка // «Звезда,> 1999, № 3.

Г. И. сомневается в существовании "американского графа", щедро оделявшего его вещами, подозревая, что этот "граф" и Гуль – одно лицо. На самом деле титулованное американское семейство (Элизабет Хапгуд из старинного английского рода лордов Хьюстонов и ее муж Норман, американский посол в Дании) к помощи поэту, благодаря Гулю, было причастно.

В ст-нии "Уплывают маленькие ялики…" исправленная строчка: "Припасем, дружок, немного водочки…" (Н. Ж., кн. 44, 1956).

То есть – Роману Гулю

Стиль "Дела Почтамтской улицы" действительно несколько романический, воспроизводящий некоторые приемы криминальной беллетристики, до чтения которой "на ночь" сам Г. И. был охоч. Так, центральная, "бесповоротно" компрометирующая Адамовича сцена его участия в убийстве (в "мельхиоровую шкатулку с инициалами тетки – В. Б. – Вера Беллей" – он кладет отрубленную голову ограбленного и убитого у него на квартире "мужчины средних лет с большой черной бородой" и бросает ее рядом с домом в прорубь на Mойке. Но – неудачно, "мимо проруби налево", так что ее вскоре нашли), эта сцена подозрительно напоминает не только кровавые сюжеты массовой литературы того времени, но и… собственную прозу Г. И. – более чем двадцатилетней давности. В рижской газете "Сегодня" Г. И. в свое время (1933, № 22) напечатал очерк "Александр Иванович", посвященный не менее колоритному, чем Адамович, литератору А. И. Тинякову. Этот не раз будораживший воображение Г. И. персонаж и рассказывает автору аналогичную историю с расчленением трупа и с чемоданами, в одном из которых голова: "Череп проломлен и черная густая борода". Так что история об Адамовиче оказывается во всех смыслах "с бородой". То же самое безусловно можно сказать и о мелких деталях – метках с инициалами на шкатулке и наволочке, в которую завернута голова: более древний прием "узнавания" в романистике вряд ли сыщешь.

Гуль в рец. на "Петербургские зимы" писал: "Пусть в ней (книге. – А. А.) есть и преувеличения, и, конечно, кое-что от Dichtung'а, но все это дано с чувством меры и мастерства". Dichtung (вымысел) у Г. И. все же есть. Но всегда есть и хотя бы доля Wahrheit (истины). "Поэзия и правда" – во всем, что пишется со страстью – неразделимы.

На истинности того, что в феврале 1923 г. на Почтaмтской, 20, незадолго до отъезда Адамовича в Берлин, произошло убийство и что хозяин квартиры в нем участвовал, Г. И. настаивал и позже. По его версии, и сам Адамович говорил об этом "дельце" (как он сам его "игриво называл"). Окончательное суждение Г. И. по этому поводу более чем серьезно: "Откровенно скажу – будь я на месте Адамовича – не иначе как бы из чувства самосохранения на кушаке своем повесился бы еще в Штецине или на крайность в Берлине весной 1924 года – но Ваш новый прославленный сотрудник, что и говорить, "железная личность" (письмо от 2 апр. 1956). Конечно, свидетелем того, что он в "Деле Почтамтской улицы" описал как свидетель, Г. И. быть не мог. Но упорные слухи о каком-то мрачном событии, связанном с именем Адамовича, возникли не так много времени спустя после его отъезда. Например, П. Лукницкий записывает о разговоре у Ахматовой 19 дек. 1924 г.: "Говорили об Адамовиче и о том тяжком преступлении, в котором его подозревают" (П. H. Лукницкий. "Встречи с Анной Ахматовой". Т. 1. Париж, 1991, с. 13). Г. И. утверждал, что об убийстве на Почтамтской, 20, писалось в петроградской "Красной газете" в марте 1923 г. (в просмотренных номерах за февраль и март 1923 г. подобной информации не обнаружено). Возможно, какое-то преступление в этой квартире и произошло. И все же утверждать то, что утверждает в своей "Балладе" Г. И., прямых оснований до сих пор нет.

Ящик для хранения ценных бумаг.

Вот этот документ:

"Подтверждаю, что Георгий Иванов, живший в моей квартире в 1921-1922 г.г., уехал из Петрограда за границу осенью 1922 г. Я лично с M. B. Добужинским присутствовал при его отъезде на пароходе из Петрограда. 7/I – 1953 Г. Адамович".

В эмиграции слухи о "деле Адамовича" тут же были связаны с именем Г. И., его ближайшего петербургского друга, что, естественно, не могло не взволновать поэта. "…"Улететь в окно" с репутацией убийцы не хочется <<…>> Как быть?" – спрашивает он Гуля (письмо от 2 авг. 1957). Г. И. этими слухами был обеспокоен вполне серьезно. В другом письме, хотя и вплетая эту историю в литературный контекст – сравнением с убийством старухи-процентщицы Раскольниковым, – Г. И. все-таки считает необходимым оставить "будущему историку" свидетельство своего алиби: ""Убийство старухи" происходило в конце февраля 1923 года – Ваш же покорный слуга уехал за границу в октябре 1922 (на самом деле даже чуть раньше – в конце сентября. – А. А.<D>). Здравствующий М. В. Добужинский встретил меня на Николаевском мосту в день отъезда. Проводили вместе с актером Щербаковым (опасаясь, видимо, новых домыслов, о третьем провожающем – Адамовиче – Г. И. решает не упоминать. – А. А.<D>) до посадки на пароход. При случае спросите его, м.б. помнит. Поэтому галлюцинаций у меня на этот счет не имеется. Но вопрос, пущенный на этот раз именно Ходасевичем, на старости лет меня начинает беспокоить: не хотелось бы все-таки иметь в биографии ентакого пункта" (дата письма нам неизвестна, так как публикатор прислал только процитированный отрывок). Опасения Г. И. имели под собой реальное основание. Увы, тот же Ходасевич был прямым разносчиком компрометирующих Г. И. слухов. Вот свидетельство Ю. К. Терапиано, хорошо знавшего обоих поэтов: "…во время ссоры Иванова с Ходасевичем Ходасевич разослал многим писателям и другим лицам такое письмо: якобы в Петербурге Адамович, Иванов и Оцуп завлекли на квартиру Адамовича для карточной игры, убили и ограбили какого-то богача, на деньги которого затем все выехали за границу. Труп, разрезав на куски, вынесли и бросили в прорубь на Неве. Адамович нес, якобы, голову, завернутую в газету. Можете себе представить, какой был скандал: до сих пор то здесь, то там, то в Париже, то в Ницце, кто-нибудь рассказывает: "знаете…". Ходасевич клялся, что это правда и что будто бы ленинградская милиция требовала у парижской полиции выдачи "преступников", но "большевикам было отказано, т.к. французы подумали, что выдачи требуют по политическим мотивам" ("Минувшее". Т. 24. СПб., 1998, с. 283). Французы правильно подумали, если такой случай действительно имел место. Нетрудно представить себе судьбу Г. И. и Н. A. Oцупа, окажись они по этому "случаю" снова в России. "Достоверность" информации Ходасевича, имевшего к советским источникам доступ хотя бы через Горького, с которым долго был связан, свидетельствует между тем и в пользу Адамовича. Понятно, в чьих интересах было сеять подозрения и вносить раскол в эмигрантскую среду.

Статья, как и большинство других эссеистических замыслов Г. И. последних лет жизни, написана не была.

Bелимир, наст. имя Виктор Владимирович, Хлебников (1885-1922) – поэт, культовая фигура русского футуризма и всего левого модернистического искусства "серебряного века". Г. И. не принимал его поэзию и его личность в целом, принципиально, отзываясь о нем иногда сверхрезко: "Я, действительно, хотел бы "обругать" <…> самую легенду о Хлебникове <…> я считаю, что сам "председатель Земного шара" был тем, что он был: несчастным идиотиком, с вытекшими мозгами. <…> Его выдумал Маяковский для партийных надобностей…" При этом абсолютном поношении для Г. И. существовала все же загадка Хлебникова. То есть не загадка самого Хлебникова, но загадка его восприятия: "…у нас к Хлебникову тянутся инстинктивно "лучшие элементы"…" Объяснял это чудесное обстоятельство Г. И. на примере Ремизова: "Ремизова, м<ежду> пр<очим>, я непритворно люблю и всегда любил. Это, в каком-то смысле, с молодости был мой "Хлебников" – что-то, чем и за что стоит бить морду всяческим академиям" (письма к В. Ф. Маркову от 14 окт. 1955, 7 мая 1957 и без даты).

Н. С. Гумилев. ""Отравленная туника" и другие неизданные произведения". Вступит. статья, ред. и примеч. Г. П. Струве (Нью-Йорк, изд-во им. Чехова, 1952). Глеб Петрович Струве (1898-1985) – историк литературы, критик, поэт, с 1918 г. в эмиграции. Г. И. и Струве ни житейских, ни литературных симпатий друг к другу не испытывали; несколько писем Г. И. к Струве все же существуют и опубликованы адресатом в альм. "Мосты" (№13-14, Мюнхен, 1968).

Марк Львович Слоним (1894-1976) – общественно-политический деятель, журналист, лит. критик, с 1919 г. в эмиграции. Г. И., очевидно, имеет в виду его английскую книгу: М. Slonim. Modern Russian Literature: From Chekhov to the Present. New York, 1953.

Глеб Струве. "Русская литература в изгнании: Опыт исторического обзора зарубежной литературы" (Нью-Йорк, изд-во. им. Чехова, 1956).

Владимир Сергеевич Варшавский (1906-1978) – прозаик, публицист, с 1920 г. в эмиграции. "Незамеченное поколение" (Нью-Йорк, изд.-во им. Чехова, 1956) – самая известная кн. автора – о втором (еще довоенном) поколении русских эмигрантов, к которому принадлежал и Варшавский.

Г. П. Струве и Б. А. Филиппов, по свидетельствам их знавших, – рыжеволосые.

"Аполлон" – литературно-художественный журнал, выходивший в 1909-1917 гг. в Петербурге под редакцией С. К. Маковского, любимый журнал Г. И. Работа в нем оценена самим поэтом как самый светлый эпизод его богатой превратностями литературной жизни. Та пора, когда, как ему казалось, он получил "…наивысшее в мире звание постоянного сотрудника "Аполлона", заместителя Гумилева".

Владимир Федорович Марков (род. в 1920) – историк литературы, поэт, первый систематический исследователь творчества Г. И. В 1941 г., уйдя добровольцем на фронт, попал в плен, жил в Германии, с 1949 г. в США; до 1990 г. профессор русской лит-ры в Калифорнийском университете (Лос-Анджелес). Г. И. ценил как его стихи (в первую очередь "Гурилевские романсы"), так и его критические работы. Письма Г. И. к Маркову за 1955-1958 гг. – самый ценный (из опубликованного) источник сведений о биографии и мыслях поэта в последние годы его жизни. Основанный в 1946 г. в Мюнхене журнал "Грани", в котором печатались преимущественно писатели второй волны эмиграции, Г. И. особенно не жаловал. Статья Маркова: "Легенда о Есенине" (№ 25, 1955).

Правку эту внести не успели: кн. 43 Н. Ж. вышла в свет. Не учтена она и в дальнейших перепечатках "Осипа Мандельштама", одной из последних работ Г. И. Так и осталось – автоаттестация с оттенком самохвальства: "ближайший сотрудник "Аполлона"…". Малость, но она не могла не покоробить поэта. Всю жизнь он считался – и был – непререкаемым арбитром в вопросах вкуса. Конечно же, нужно читать: Георгий Иванов – "близкий сотрудник "Аполлона"".

Публикуется впервые. Автограф: Folder 131.

См. примеч. 231.

Деловые бумаги (фр.)

См. примеч. 194.

Упоминаются: издающийся в Германии с 1946 г. журнал «Грани», книга В. С. Варшавского «Незамеченное поколение» (Нью– Йорк, 1956) и какое-то из новых изданий Н. С. Гумилева. Скорее всего, «”Отравленная туника" и другие неизданные произведения» (Нью-Йорк, 1952).

Владимир Сергеевич Варшавский (1906—1978) — прозаик, с 1920 г. в эмиграции, в Праге, с 1926 г. в Париже, с 1950 г. жил в США. В 1968 г. вернулся во Францию. Участник собраний «Зеленая лампа», литературного объединения «Круг». Известностью пользовалась его книга «Незамеченное поколение».

Очевидно, Г. И. имеет в виду фрагмент из книги «Незамеченное поколение», напечатанный в «Новом журнале» (1955, кн. XLI).

М. О. Цетлин (см. примеч. 108.) с 1940 г. жил в США, один из создателей и первых редакторов «Нового журнала».

Николай Георгиевич Рейзини (1902, по другим сведениям 1905— 1979?) — один из создателей «Чисел», в 1934 г. уехал в Харбин, после войны жил в США, помогал многим своим бывшим монпарнасским друзьям. Точных сведений о его биографии нет до сих пор. Сам он говорил, что родился в Греции, в то время как Иммиграционный департамент США указывал на его еврейско-русские корни. Гуль о нем пишет в ответном письме от 8 апреля 1956 г.: «…сего мужа никогда в жизни не видал. Слышу только, что он страшно богатый какой-то человек и что его не впускают в Америку из Мексики, по­тому что молодой философ что-то будто бы напорол в своих основных бумагах» (BLG. Box 19, Folder 450). Г. И. тут же подтверждает: «Конечно, это тот самый Рейзини. Наум Рейзин — его настоящее имя. Говорят, он страшно богат — приумножил богатства жены. Да, жены! Не той, на которой неудачно собирался жениться, а другой. Нашел-таки. Великий человек в своем роде, принимая во внимание его “органический недостаток"» (Folder 131).

«Куполь» («La Coupole») — кафе на пересечении бульваров Монпарнас и Распай в Париже, открытое в 1927 г. и декорированное русской художницей Марией Васильевой. «Санте» — парижская тюрьма.

Ирма Владимировна де Манциарли (ум. около 1945) — теософка, участвовала в переводе на русский «Бхагавадгиты», печатавшейся в «Вестнике теософии» с начала 1910 г., уехала с мужем-французом в Париж, где выпустила книгу отдельным изданием в собственном переводе. Постоянно бывала в Индии, в начале 1920-х сблизилась с Джидду Кришнамурти и вошла в его орден «Звезда Востока». Вряд ли была «дурой» — просто жила в иной духовной реальности, чем русские «монпарнасцы» 1930-х. Близкий друг семьи Бердяевых, одна из основательниц парижского журнала «Третий час» (1929), затем – «Чисел». Во время войны уехала в США.

В феврале 1956 г. Г. И. вкладывает в письмо Гулю листки, начинающиеся словами: «Почтамтская 20, богатый буржуазный дом…». Затем следует описание нравов квартиры, где жил Адамович в начале 1920-х (см. примеч. 25 к письму 38).

«Где слог найду, чтоб описать прогулку…» — начало стихотворения и первой части книги М. Кузмина «Сети» (1908).