Вечер в клубе «Клуб Адских Огней» закончился. И я твердо себе поклялась, что больше никогда и ни за что не буду мужчиной.

Через час после клятвы, я сделала новое обещание: даже если я когда-нибудь и соглашусь стать мужчиной, то сделаю это тайком от родственников. Исключительно из гуманистических соображений, а также руководствуясь инстинктом самосохранения.

Ну, хорошо, допустим, я переоделась в мужчину, приклеила роскошные рыжие усы (которые, признаться, мне очень нравятся) и с помощью грима изменила черты лица. Допустим. Что в этом такого? Каждый имеет право на свои маленькие слабости: один обожает спать, обвив себя гигантским удавом, другой предпочитает носить женское белье, третьего хлебом не корми — дай совершить самоубийство. Женщины также не лишены чудачеств. Моя знакомая обожает заниматься сексом в туфлях на высоченном остром каблуке. Говорит, что так она возбуждается намного быстрее, чего не скажешь о тех, кому посчастливилось стать ее партнером. Пор меньшей мере дюжина поклонников сейчас проходит курс сексуальной реабилитации, залечивая тяжелые последствия полученных травм. Самое удивительное, что никто не держит зла на девушку и ее туфли: в конце концов, они сами сделали свой выбор.

Вот и я сделала свой выбор: придумала себе новый имидж и почти вовремя вернулась домой. Ровно в полночь. Почти. На часах, когда я открыла входную дверь, было два с секундами. Я тихонько щелкнула замком и тут же получила удар по голове.

… Это только в мультфильмах в подобных ситуациях из глаз вылетают птички, искорки и прочая мультяшная мишура. В реальной жизни все происходит намного проще и неинтереснее. Навалившаяся темнота, шишка на затылке и ощущение дурноты.

Очнулась я на диване в собственной гостиной. Осторожно приоткрыла правый глаз. Так и знала: родственники, вооружившись кухонным инвентарем, окружили мое скорбное ложе.

— Федор Федорович, звоните в милицию, — просипела бабушка куда-то в сторону. — Пока он в коме.

В поле зрения появился оперуполномоченный Федоров:

— Я сам милиция, разберусь, — взял меня за запястье, пытаясь нащупать пульс. — Странно, где-то я уже видел эти руки.

— На стенде «Их разыскивает милиция»? — игриво предположила Ольга, прижимаясь крутым бедром к тощей заднице Федорова. Ну, подождите, дайте только встать…

— Там обычно висят фотографии, — проинформировал всех присутствующих дед. — В профиль и анфас. Наверное, вы их видели в лаборатории дактилоскопии, когда брали у преступника отпечатки пальцев.

— Нет, не там, — мучился сомнениями Федоров. — Но где же, где же…

— Какая разница, где, — Соня уверенно потрясла моей сковородкой. — Ясно одно — перед нами преступник, пробравшийся в чужой дом. Надо его допросить, пока Эфка не вернулась. А то она всю обедню испортит! Начнет кричать, это мой преступник, он залез в мой дом, значит, допрашивать его должна я. Нам ничего не достанется!

— Точно, — радостно воскликнул Федоров. — Такие руки я видел у Стефании. Только у Эфы был маникюр.

Воцарилась нехорошая пауза. Первым опомнился Фима. Опустив молоток для отбивки мяса, он неуверенно спросил:

— Эфа!

Я с трудом поднялась с дивана, прилаживая на место отклеившийся ус.

— Интересно, а кого вы ждали?

— Мы сидели дома, ждали тебя, — принялась оправдываться бабушка. — Вдруг видим, в дом лезет посторонний мужчина. Ну и решили его встретить… по-родственному.

— По голове зачем надо было бить, пинкертоны чертовы?! Больно же! У меня теперь сотрясение будет.

— Извини, — бабушка нерешительно взглянула на Федорова. — Мы просто испугались. Думали, преступник. Схватили, что первое под руку попалось, и хрясть!

Федоров тем временем жадно изучал мой новый облик.

— Ты сменила пол? — с тайной грустью осведомился и усугубил комплиментом: — Тебе очень идет.

— Дурак! — я вежливо поблагодарила бывшего возлюбленного за комплимент и, спотыкаясь, отправилась в ванную комнату.

— Куда ты? — хором спросили заботливые родственники.

— Перевоплощаться, — заслышав шипение хозяйки Жбан юркнул под подушку. Уж он-то знает, что подобные звуки ни к чему хорошему не приводят.

Уже в дверях я запоздало поинтересовалась:

— А что, собственно. Вы опять делаете на моей половине? Медом вам что ли здесь намазано?

— Мы соскучились, — сообщил Фима и виновато опустил скалку, которой полчаса назад огрел меня по башке.

«Я дурею в этом зоопарке!» — пожаловался Кинг Конг Чебурашке. Тот не ответил, поскольку строил из песка очередной домик дружбы.

Я присела на краешек ванны и перевела дух, нащупывая под волосами набухающую шишку. Голова трещала. Удивительные у меня родственники, не перестаю удивляться. Они, видите ли, без меня скучают! Федоров, надо полагать, скучает вместе с ним, за кампанию. Почему скучать нужно на моей территории?! Тосковали бы у себя перед телевизоров, слова дурного тогда бы не сказала.

Я намеренно долго плескалась в ванне, надеясь, что домочадцы не выдержат и отправятся спать. Все-таки три часа ночи. Нормальные люди в это время видят свой десятый сон. Так то нормальные! Наша семья — мечта для сотрудников Кащенко или Скворцова-Степанова. Все психические заболевания в одном доме. Можно десять диссертаций написать и защитить. Господи, сделай так, чтобы они сейчас ушли. Устала, умираю — спать хочу. Может, и они зевают? Ведь не железные, право слово! Как бы не так! Когда я вернулась, они чинно сидели в гостиной и скрупулезно разглядывали обои в цветочек, словно надеялись найти там цветик-семицветик.