Сразу же после ее знака в зал вошла Мария Терентьевна и стала вначале тихо, а потом громче, по рядам спрашивать:

– Не видел ли кто местного ветеринара?

– Да как же, его пьяным уже с утра сегодня видели, – ответил кто-то из рядов.

– Ну, это все, значит, на неделю запил. Что же делать, что же делать, – запричитала Мария Терентьевна.

В зале опять поднялся легкий шумок, депутаты притормозили избиение младенца Алеши, которое они осуществляли с особой садистской радостью, предвкушая его продолжение. Эльвира, как ведущая, конечно же, не могла просто так смотреть на это, и, естественно, тут же обратилась к залу. – Что случилось?

– Ой, батюшки, корову-то нашу, рекордистку, раздуло, а ветеринара нашего уже с утра видели пьяным: а это значит, он ушел в запой, как минимум, на неделю.

И опять запричитала, да так натурально, что у многих присутствующих женщин на глаза навернулись слезы.

– Так, спокойно, а где же наш руководитель хозяйства? – обратилась она к аудитории.

Руководитель, понятное дело, сразу же после открытия спарринг-встречи тут же исчез. Поэтому на вопрос Эльвиры селяне только махнули рукой.

– Так что же нам делать?

Boпpoc Эльвиры повис в зале. Мария Терентьевна еще жалостливее застонала, и уже даже у мужчин стали подкатывать к горлу горькие комья.

– Я думаю, – решительно заявила Эльвира, а это она всегда делала кстати и убедительно, – нам нужно прерваться и всем миром отправиться к месту беды. Может быть, кто-то и из депутатов что-нибудь предложит или, по крайней мере, посоветует, и это им зачтется в продолжение нашей встречи. Как, господа депутаты? Согласны?

Шпеерович широко заулыбался и, понятное дело, вобрал голову в плечи. Представитель что-то опять мило пошутил насчет отличия коровы от бычка и что из него ветеринар, как из пионера – ветеран. Казалось бы, шутка плоская, так больше, игра слов не лучшего качества. Но ему удалось и этим незамысловатым приемом вызвать расположение аудитории. Все умиленно заулыбались. Он и дальше продолжил в том же духе шутить при полном одобрении аудитории.

Шпеерович же продолжал натянуто улыбаться, в глазах отчетливо читалось подозрение ко всему происходящему.

– Может быть, вы, Алексей Иванович, поможете, ведь вы сегодня так много говорили, что вы из народа и всегда с ним, – с заметной ехидцей в голосе обратилась к нему Эльвира, – как, Алексей Иванович, или слабо?

Алексей Иванович не стал ничего отвечать, а просто встал:

– Пойдемте, посмотрим, что и как, там видно будет. – А в сторону депутат заметил, причем совершенно беззлобно:

– Потом продолжим наши игрища.

И тут же направился к выходу. За ним повалил народ. Всем было интересно посмотреть депутатов в деле, да и засиделись они здесь, непривычно это для них. В ожидании интересного спектакля они весело толкались на выходе, обсуждая состоявшееся шоу. Пришлось и конкурентам Алексея Ивановича также последовать за ним. Депутатов, Эльвиру и двух Марий доставили на место на машине, остальные добирались самостоятельно, кто на своем транспорте, а кто и пехом, благо, ферма была недалече от гостиницы.

Когда они прибыли на место, вокруг, как ни странно, действительно раздутой и мычащей коровы, собралась уже приличная толпа. Мы сказали «как это ни странно», не случайно, такое впечатление, что кто-то руководил этим действием. Ну, мы-то с вами, конечно же, знаем, чьих рук это дело, но в целях конспирации помолчим. Вездесущие телевизионщики, как французские, так и наши, тоже уже толпились здесь же с камерами и другими теле-, аудио– и прочими штуками в руках.

Сопровождающие депутатов обе Марьи, теперь уже вдвоем, заахали и заохали по случаю возможной потери рекордистки, так они и сказали, а вернее, проорали перед депутатами.

Алексей Иванович, посмотрев на корову, недовольно буркнул:

– Что это за рекордистка, с таким бюстом, еле на второй тянет.

Рядом стоящая Эльвира тихо ему прошипела:

– Неужели под вас действительно рекордистку подложили бы.

– Да, ну конечно, – пробормотал он, понимая свою тактическую ошибку, и теперь специально громко произнес народу:

– Не важно, какое вымечко, важно, какое будет ведерочко.

Эльвира с уважением посмотрела ни него, такой Алексей Иванович ей нравился больше, чем тот, который пытался что-то сказать со сцены.

Пока он расспрашивал Марию Терентьевну и Марию Ивановну, не клевером ли она объелась, телевизионщики стали снимать.

– Да им, конечно, будь он неладен, именно им, – хором произнесли две Марьи.

Алексей Иванович неспешно набросил на себя халат, попросил показать ему инструменты, которыми обычно пользуется их ветеринар. Бедная корова стояла поодаль, раздутая, как футбольный мяч, и жалобно мычала. Возле нее, как два стервятника, уже кружились Шпеерович и Представитель. Их заинтересованность состоянием здоровья коровы, конечно же, была не случайной, поскольку сейчас телевизионщики снимали именно корову. Представитель, ощупывая живот коровы, высказал предположение: не беременна ли она? На что какой-то остряк из толпы прореагировал моментально, и, главное, интеллигентно: