– Нет необходимости, дорогой мой, я во всем сама разберусь, я привыкла все делать сама, а вы поезжайте к своему незабвенному Бабарыкину и все там проясните. И главное – выясните, лично ли смотрел фильм президент или этим занимались его помощники. Для нас это важно. Советчики такого насоветуют, только слушай их.

– Хорошо, я постараюсь, вы только там осторожно, Эльвира Николаевна, – еще раз жалостливо попросил он.

– Какой же вы зануда, в самом деле, – в сердцах воскликнула она, неспешно направляясь к центру.

Затем Эльвира остановилась, подошла к машине и, поцеловав Марка Семеновича в щеку, провела ладошкой по его лицу.

– Все будет хорошо, поезжайте спокойно. – Еще некоторое время он сопровождал ее, пока она уже со злобой не махнула рукой в его сторону. – Не отвлекайте же меня!

Марк Семенович прибавил скорость и скрылся за углом.

Вновь посещение Эльвирой директора французского центра, закончившееся, к счастью, хорошо

(И на старуху бывает проруха)

Подойдя к этому злополучному центру (Эльвира сейчас просто ненавидела его), она глубоко вздохнула, незаметно перекрестилась и открыла парадную дверь.

Те же самые дюжие молодцы приветливо заулыбались ей как своей старой знакомой. Один из них, двухметровый гамадрил встал и, чуть наклонив голову, произнес:

– Как приятно, что вы не забываете нас, значит, понравилось вам здесь?

Эльвира тоже улыбнулась.

– А как же, понравилось, конечно же. Иметь таких красавцев у себя в охране – мечта каждого депутата.

– И помощников? – игриво спросил он.

– И помощников тоже, – в тон ему ответила она. А сама подумала:

«Вас, козлов, надо отправить на ферму навоз вывозить, а то все на бедных женщинах, Марьях Ивановнах да Марьях Петровнах держится».

Второй тоже заулыбался, очевидно, довольный похвалой Эльвиры, приподнял шлагбаум и сквозь улыбку сказал:

– Все как прежде – лифт налево, третий этаж.

– Спасибо за внимание. Вдогонку Эльвира услыхала:

– И не рекомендуйте вашему депутату вместо вас приходить – перетрясем всего с головы до ног.

– А потом наоборот, – добавил первый.

И оба заржали, довольные своей шуткой.

Эльвира, нажав на кнопку лифта, мягко им улыбнулась, а сама подумала: «Да еще заставить бы вас доить коров, а то у Марьи Ивановны и Марьи Петровны не руки, а протезы из проржавевшего железа, скрипят, так и хочется их из масленки промазать».

Выйдя из лифта, она встретила прежнюю секретаршу с прежней очаровательной улыбкой.

«Лыбится во все свои тридцать два зуба, обучили», – проворчала про себя Эльвира.

– Добрый день, мадмуазель!

Эльвира улыбнулась и опять подумала: «Кажется, отдрессировала».

– Добрый.

– Мсье Мерфо вас уже ждет. Сумочку, пожалуйста, оставьте в этом шкафчике. Он закрывается на этот ключик. – Секретарша достала ключ из маленького кармана на платье и протянула его Эльвире.

Эльвира всю свою жизнь ненавидела людей, занимающихся обслугой – официантов, охранников, секретарш и прочую подобную публику, создающую удобства и уют состоятельным людям, хотя и сама работала парикмахершей. «Ее и раньше хватало, а сейчас расплодилось, как не знаю что», – подумала она. И если говорить откровенно, то и эта девица ее начала раздражать еще в первую встречу. Вы это сможете понять из тех нескольких фраз, которые она произнесла очень спокойным голосом и даже с улыбкой, но, похоже, выдавив при этом весь свой запас яда. Если у гюрзы он хранится в специальном мешочке, во рту, то у нее… даже трудно представить где: но главное – в большом количестве.

– Милая, вас разве не обучали этикету – шляпка, сумочка… ну и еще ряд вещей, составляющих образ женщины, не могут быть отторгнуты от нее ни под каким предлогом. Только если пожелает сама обладательница этих вещей. – Девица слегка скукожилась, и в завершение Эльвира произнесла фразу просто убойной силы. – Вы из какой тьмутаракани здесь объявились?

– Я? – растерялась девушка, при этом улыбка покинула ее лицо, которое сразу как бы посерело. – Я вообще-то, – начала она, но тут же осеклась, – я вас прошу, ничего не говорите мсье Мерфо, иначе он меня уволит. У меня маленький ребенок, кормить надо. – Взгляд Эльвиры стал мягче, она уже было пожалела, что так сказала. – А сама я из Нижневартовска, – продолжала та, – это в Сибири, деревенская.

Эльвиру как током прошибло. Она внимательно посмотрела на нее.

– Боже мой, так ты Клавдина дочь?

– Да. А вы откуда?

Она тоже стала внимательно рассматривать ее, а потом радостно воскликнула:

– Так вы же Эльвира! Дочка Николая Николаевича, что председателем у нас был, и Марьи Петровны.

– Надо же, где пришлось встретиться.

Эльвира быстрыми движениями чуть обняла ее и погладила по голове.

– Зови меня Эльвирой Николаевной. Как же ты выросла, девочка моя. Так вот, все потом, – она слегка оттолкнула ее. – А сейчас мы друг друга не знаем. Вечером позвони по этому телефону, – она быстро написала его на бумажке, – встретимся, тогда и поговорим.