Шрифт:
* * *
На последнем вскрытииврач обнаружилв моем организменеизвестные органы.Ни один мне не нужен,могу подарить их,скажем, отчизне(вы растроганы?).Если хотите,могу пересадить их(они – точно из белого теста)вам, любезный читатель, –если в вашем организме,как полагал Аристотель,есть свободное место. * * *
Душа, душа, ты ванька-встанька,А мне – куда уж, не восстать?Огни земного полустанка —Без продолженья, так сказать?Иван Ильич у Льва ТолстогоУвидел свет — об этом речь.Конец — или начало снова?Шпрехен зи дейч, Иван Андрейч?Подходит срок и — битте-дритте!Печален, братцы, наш удел:Пожалуйте, милейший, бриться!«Пустынник ахнуть не успел».Придется, кажется, расстатьсяС самим собой. Адье, мерси!А может быть… А может статься…До-ре-ми-фа, фа-соль-ля-си. * * *
Где-то светлый Бог, где-то вечный свет.Предъявить бы счет, возвратить билет.Здесь нельзя дышать, мне темно от зла.Дай мне воздуха, света, тепла.Но хотя я мучаюсь, маюсь, мечусь,Я билет возвратить боюсь.Белкой в колесе… Как рыба об лед.Предъявить не смея счет.Ты увидел бы взмах моей рукиНад мерцаньем ночной реки?Ты увидишь тусклую тень — и пятно, –Если выброшусь я в окно?Я не выброшусь. Я готов стареть,Чашу пить до конца, молчать, терпеть.И дождусь. Не будет грусти и мук,Вместо грусти будет — каюк. * * *
Бабушка надвое сказала.
Смерть отсекает нам душу от телаПомнишь, садовник рассек червяка?Как извивались два узких куска!(Черная грядка так жирно чернела.)Ящерица, от врага убегая,Хвостик оставит добычей врагу.(Солнце легло на речном берегу,И синева простиралась густая.)Хвостик тот мутно-зеленый, о, станьЯрким хвостом лучезарной кометы!(Вот мы уселись у берега ЛетыИ облака — темно-серая рвань.)Целым червем станет полчервяка,Новым хвостом шевельнет саламандра.Что же ты нам напророчишь,Кассандра?Ракушку вынь из речного песка. * * *
В белой тундре слышен щелк:В снежной буре ходит волк.Серый зайчик пробегал.Серый волк его задрал.В жизни будущей, инойСтанет волк большой свиньей.Зайчик, перевоплотясь,Уж не зайчик, а карась.Ни свинье, ни карасюЖизнь дожить не дали всю.Но свинья в краю иномСтала розовым кустом.Зайчик в круге бытияВоплотился в соловья.Он не заяц, он не крот,И над розой он поет.И, краса тех райских мест,Бывший волк его не ест. * * *
Как будто серной кислотойИзъеден день мой золотой.Я чувствую, хлоралгидратПодсыпан в блекнущий закат.Как будто усыпил морфинИгру лучей в снегу долин,И черт насыпал мышьякаВ морскую свежесть ветерка.Пропитан едкой сулемойБезлунный, тусклый сумрак мой.Я на ночь равнодушно пьюЦикуту черную мою.А звезды свысока глядятНа грустный мир, на мутный яд,Где проливает синевуНочь в голубую трын-траву,Где трын-трава растет ночнымПротивоядием земным. * * *
Не дружеским, а вражеским посланиемОтвечу тем, кто занят самолюбованием:Желаю вам, Нарцисс, благополучноцарствоватьНа пепельных развалинах души.Желаю Вам самодержавно властвоватьВ нечеловеческой глуши.Пусть водяные пауки с кувшинками,С лягушечьими темными икринкамиТвое в пруду увидят отражение,Тобою восхитятся верноподданно:Пускай любуются безмерно преданно,С тобой, Нарцисс, разделят наслаждение. * * *
Голые ветки деревьев, как легочныеальвеолы.И небо-Темно-серое на светло-сером. Ноябрь.Но я люблю смотреть на вид невеселый.Выплывает луна дебелой белой наядой.И снова – ночь, которой, впрочем,не надо.А может быть — надо, для того чтобыветер сильнееШумел, провожая далекую тень Антиноя,Чтобы старые фавны плелись по взгорьями долам,Чтобы вышел Овидий на мрачный берег ДунаяДать воздуха легким, дать крови сухимальвеоламИ вспомнить, как ночью печальна природаземная.