Шрифт:
Я гуляю!
Пышны юбки, алы губки, Лихо тренькает рояль… Проституточки-голубки, Ничего для вас не жаль… Я – писатель, старый идол, Тридцать дней в углу сидел, Но аванс издатель выдал – Я к вам вихрем прилетел. Я писал трактат о Будде, Про Тибет и про Китай, Но девчонок милых груди Слаще, чем буддийский рай. Завтра снова я засяду За тяжелый милый труд, – Пусть же нынче до упаду Девки пляшут и поют. Кто назвал разгул пороком? Думать надо, что – дурак! Пойте, девки, песни хором, Пейте, ангелы, коньяк! Все на месте, все за делом И торгует всяк собой: Проститутка статным телом, Я – талантом и душой! И покуда мы здоровы, Будем бойко торговать! А коль к нам ханжи суровы, Нам на это наплевать! Январь 1922 Homo Sapiens
Существованье беззаботное В удел природа мне дала: Живу – двуногое животное, – Не зная ни добра, ни зла. Всегда покорствую владыке я, Который держит бич и корм, И чужды мне стремленья дикие И жажда глупая реформ. Услышу <слово> коль про бога я, – Я только прыскаю в кулак: Чья мысль бездарная, убогая Могла в пустой поверить знак? В свои лишь мускулы я верую И знаю: сладостно пожрать! На все, что за телесной сферою, Мне совершенно наплевать. Когда ж промчатся дни немногие И смерть предстанет предо мной, То протяну спокойно ноги я И мирно сделаюсь землей. Сентябрь 1921 МОЛЕНИЕ О ПИЩЕ
Ухо во всю жизнь может не слышать звуков тимпана, лютни
и флейты; зрение обойдется и без созерцания садов; обоняние
легко лишается запаха розы и базилика; а если нет мягкой, полной
подушки, все же хорошо можно заснуть, положивши в изголовье
камень; если не найдется для сна подруги, можешь обнять руками
себя самого – но вот бессовестное чрево, изогнутое кишками,
не выдерживает и не может ни с чем примириться.
Саади
Пищи сладкой, пищи вкусной Даруй мне, судьба моя, — И любой поступок гнусный Совершу за пищу я Я свернусь бараньим рогом И на брюхе поползу, Насмеюсь, как хам, над Богом, Оскверню свою слезу. В сердце чистое нагажу, Крылья мыслям остригу, Совершу грабеж и кражу, Пятки вылижу врагу. За кусок конины с хлебом Иль за фунт гнилой трески Я, — порвав все связи с небом, — В ад полезу, в батраки. Дайте мне ярмо на шею, Но дозвольте мне поесть. Сладко сытому лакею И горька без пищи честь. Ноябрь 1921 * * *
Нет распределения справедливости;
нет ни добра и зла, ни награды и наказания
за добрые и злые дела.
Макхали Госсала
За веком век Христовы слуги, Добро венчая, зло клянут И, заключившись в тесном круге, Творят над Миром страшный суд. Я их заветы отвергаю. Добра от зла не отличаю, – И все ж я, несомненно, жив, И даже весело играю, И даже в горестях счастлив. Я знаю: в мире бесконечном Наш человеческий аршин Не может измерять глубин – И вижу брата в каждом встречном. Постигнув вещую науку, Преодолев земную муку, Разрушив тесную тюрьму – Святому жму я крепко руку, Убийце руку крепко жму. Октябрь 1921 Без морали
Все, в чем есть морали привкус, Мне противно и смешно И гнилым Христовым духом Для меня осквернено. Лишь глупец иль худосочный Спросит: «Жизнь зачем дана?» Мудрый, сильный и здоровый Жизнью пьян, как от вина. Без сомнений и вопросов Он проводит ночь и день; Если ж станет на пороге Ранней смерти злая тень, – Отмахнется он от гостьи, А коль гостья не уйдет, Он спокойно сложит руки, Стиснет зубы и умрет. Февраль 1922 Все мило и свято
Все мило для мудрого в Мире, Все свято для чистого в нем: Сидеть ли, наевшись, в сортире, Упиться ль до хмеля вином, Иль с девкой публичной, распутной На грязных возлечь простынях И, грезе отдавшись минутной, Забыться в животных страстях. В «железку» в притоне, средь пьяниц, Играть до рассвета, – а там, Завидев на тучках румянец, – Подняться навстречу лучам И, выигрыш бросив бродягам, Уйти на раздолье полей, Бродить по безлюдным оврагам, Вникая в жужжанье шмелей, Слагая певучие строки О боге, о вечной красе, О сказочном, дальнем Востоке, О нашем российском овсе! И снова в столицу вернуться, В редакции взять гонорар, И снова вином захлебнуться, И вновь погрузиться в угар. Все мило, все чисто и свято, И совести нет никакой, И сердце восторгом объято Пред милой, земной красотой. Январь 1922 Моим гонителям
Насолил я всем с избытком: Крайним, средним, правым, левым! Все меня отвергли с гневом И подвергли тяжким пыткам. Голод, холод, безодёжье, В снег ступаю пяткой голой… Сам же песенкой веселой Прославляю бездорожье! И в ответ на все страданья Я скажу: хоть как терзайте, Хоть возьмите — расстреляйте, — Я — свободное созданье! Нынче — левый, завтра — правый, Послезавтра — никакой, Но всегда слегка лукавый И навеки — только свой! Январь 1922