Шрифт:
В ПРИТОНЕ
Выявляет развратная личность Белизну свих бедер поганых Пред толпою гостей неприличных, Залихватски икающих, пьяных… Но при этом позорном моменте, Красоте неземной улыбаясь, Белокурый и юный студентик Встал со стула и вышел, шатаясь. И к чуланной измазанной двери Прислонившись тужурочкой новой, Всунул в рот он конец револьвера И залился весь кровью багровой… И когда бездыханное тело Положили, ругаясь, на столик, В окна утро, дрожа, посмотрело И лишился ума алкоголик. январь 1913 Петербург * * *
Я все сказал… Во мне пропели И смолкли все мои стихи, И надо мной отяготели Мои позорные грехи. Во мне погасло пламя воли, Я дал связать себя, как раб, Я – свой среди кабацкой голи И меж распутных пьяных баб. Но почему ж, порою глянув В окошко грязное пивной, Я забываю звон стаканов, Залюбовавшись синевой? Я с белым облачным барашком Играю в голубых лугах, Забыв о всем больном и тяжком, О всех проклятьях и цепях. Но собутыльник грубо тронет Меня дрожащею рукой – И сердце вздрогнет и застонет, И в мутном омуте потонет Напев, рожденный синевой!.. Май 1913 Петербург ПРОСТИТУТКА
Ах, не все ль равно: татарин, Русский, немец или жид, Беглый каторжник иль барин, – Я давно забыла стыд! Только б звякали монеты, Только б жгло язык вино! Все мечты мои отпеты И оплаканы давно. Вспоминала раньше маму, И подруг, и классных дам, Но теперь всю эту драму Я отправила к чертям. Не скандалю, не мечтаю В час безделья, по утрам, А пою да вышиваю Полотенце для мадам. Предлагал один безусый С ним вступить в законный брак, Но замялся – чуть на бусы – Попросила я трояк. По субботам – после бани – И ко всенощной хожу И радостных рыданий, Певчих слушая, дрожу. Не кляну свою я долю, Плачу так я, ни о чем – И, наплакавшися вволю Вновь иду в веселый дом. И опять в шикарном зале, Поднимая юбкой пыль, Я танцую без печали Со студентами кадриль! Март 1915 Петербург Искренняя песенка
Я до конца презираю Истину, совесть и честь, Только всего и желаю: Бражничать блудно да есть. Только бы льнули девчонки, К черту пославшие стыд, Только б водились деньжонки Да не слабел аппетит. сентябрь 1914 Москва Черный подол
Я шел по бульвару осенней порой. И влекся за черным подолом мечтой. Под бархатной юбкой мелькала нога, Душа холодела – тиха и строга. Но в сердце вскипала страдальная страсть: Хотелось в осеннюю слякоть упасть – И гордость, и совесть, и ум потерять И черный подол целовать, целовать… Апрель 1916 Петербург МАЛЬЧИК ИЗ УБОРНОЙ
Тщедушный, худенький, невзрачный, – Он при уборной в кабаке Вдыхает воздух аммиачный И вянет с щеткою в руке. Порой подвыпившие гости Ему швыряют пятаки, А он покорно и без злости Стирает с пола их плевки. Свет электрический холодный Струится ровно из рожков, И шум в трубе водопроводной Похож на ропот мертвецов. Окошек нет; четыре стенки; Меж них ребенок заточен: Костлявы пальцы и коленки И взор его огня лишен. Прими же, Город, без упрека Стихи безрадостные в дар! За то, что ты рукой жестокой Загнал ребенка в писуар! март 1915 Петербург Одиночество Христа
Душа моя скорбит смертельно, Как было там…в ту ночь…в саду… Но я покорен беспредельно И смертной казни тихо жду. Как и тогда, готова к бою Небесных сил святая рать,- Но вновь с великою мечтою Взойду на плаху – умирать. Всё будет так же: и солдаты, И бритое лицо судьи, И так же грубо будут смяты Одежды бедные мои. Но ужас новый сердце ранит, Когда – при зорком свете звезд – Священник тихо мне протянет С моим изображеньем крест! Декабрь 1915 Петербург Анне Ахматовой
Ты — изначально-утомленная, Всегда бестрепетно-грустящая, В себя безрадостно-влюбленная И людям беспорывно-мстящая. Но мне при встречах наших чудится, Что не всегда ты будешь пленною, Что сердце спящее пробудится И хлынет в мир волною пенною. Что принесет оно: твое страдание? Иль радость — страшную и небывалую? Но я, — предчувствуя твое восстание, — Тебя приветствую еще-усталую! Сентябрь 1913 Петербург Деревня
Все так здесь, как было при Олеге, Как тысячи и сотни лет назад: Все те же неуклюжие телеги И бревна черных, вросших в землю хат. Все так же за сохою самодельной Идет мужик – шершавый и босой, Все так же над равниной беспредельной Пылает солнце – светоч золотой. Растет, бушует, плачет и смеется Жизнь городов в сиянии страстей, А здесь все неизменным остается: И вопли вьюг, и скрип коростелей. Творит и мыслит Леонардо Винчи И гибнут где-то Ницше и Христос, А здесь все так же, и вчера, и нынче – Все та же грязь, колосья и навоз. Все те же туполобые ребята, Все те же земляные мужики, И над полями зарево заката, И веянье безлюдья и тоски… Октябрь 1919 Казань