— Наверное, я должна покинуть Гемпшир, — с трудом произнесла Кэтрин.

Глаза Лео опасно сверкнули. Обхватив ладонями её лицо, он наклонился и прошептал ей на ухо нечто, что можно было расценить и как обещание, и как угрозу:

— Куда бы вы ни ушли, я найду вас.

Он направился к двери, но остановился около неё, прежде чем выйти.

— Кстати, — сказал он, — когда я рисовал те ваши эскизы, я даже и не начал воздавать вам должное.

После того как Лео вымылся и переоделся в подходящий костюм, он направился в библиотеку. Кэм ждал его там и выглядел не счастливее, чем Лео себя чувствовал. Тем не менее, в нём ощущалось спокойствие, он обладал способностью легко снимать напряжение, которая помогла притупить острое раздражение Лео. На земле не было ни одного человека, которому Лео доверял бы больше.

В начале своего с ним знакомства Лео наверняка мог утверждать, что ни при каких обстоятельствах не выбрал бы для Амелии такого мужа как Кэм Роан. Это было просто невозможно. Кэм был цыганом, и, понятное дело, никто бы не посмел утверждать, что цыганская кровь в роду — это преимущество в английском обществе. Но не признавать характера этого человека, его терпения, юмора и врождённой порядочности было невозможно.

Довольно быстро Кэм стал ему как брат. Он видел Лео в наихудшем его состоянии, и неизменно поддерживал его, когда тот пытался примириться с жизнью, лишённой безгрешности или надежды. И за последние годы Лео как-то понемногу вновь обрёл и то, и другое.

Стоящий у окна Кэм направил на него проницательный взгляд.

Лео молча подошёл к буфету, налил бренди, и стал греть бокал в своих пальцах. Он с удивлением заметил лёгкую дрожь в руке.

— Меня вызвали из конюшен, — сказал Кэм, — и что я обнаруживаю: озабоченность на лицах твоих сестёр и истерику у горничных, — и всё потому, что ты решил закрыться в спальне с мисс Маркс. Ты не можешь воспользоваться преимуществом своего положения и соблазнить женщину, которая на тебя работает. Ты же знаешь это.

— Прежде чем читать мне мораль, — заметил Лео, — давай-ка не будем забывать о том, что ты соблазнил Амелию до того, как женился на ней. Или соблазнение невинных девиц допустимо тогда, когда они на тебя не работают?

Ореховые глаза Кэма раздражённо полыхнули досадой:

— Я знал, что женюсь на ней, когда сделал это. Ты можешь утверждать то же самое?

— Я не спал с Маркс. Пока, — Лео нахмурился. — Но если так будет продолжаться, я уложу её в постель к концу недели. Похоже, я не в силах остановиться, — он устремил взгляд ввысь. — Господи, прошу, покарай меня!

Когда стало ясно, что от Всевышнего ответа не последует, он сделал глоток бренди, прокатившийся по его горлу жидким огнём.

— Ты считаешь, что взяв её, допустишь ошибку? — спросил Кэм.

— Да, я так считаю, — Лео сделал ещё один глоток спиртного.

— Иногда нужно совершить одну ошибку, чтобы избежать худшей, — Кэм слегка улыбнулся, увидев мрачное выражение лица Лео. — Неужели ты полагаешь, что сможешь избегать этого всю жизнь, phral?

— Таков был план. И до недавнего времени я справлялся довольно неплохо.

— Ты мужчина в расцвете сил. Это естественно — желать свою женщину. Вдобавок у тебя есть титул, который необходимо передать. И насколько я разбираюсь в пэрстве, твоя прямая обязанность — произвести на свет как можно больше себе подобных.

— Боже мой, опять двадцать пять? — нахмурившись, Лео допил свой бренди и отставил бокал. — Последнее, что я хотел бы делать, так это наплодить детей.

Кэм удивлённо приподнял бровь:

— Что плохого в детях?

— Они непослушные. Мешают. Плачут, если что-то идёт не так, как им хочется. Если я захочу такую компанию, то для этого у меня есть друзья.

Усевшись на стул, Кэм вытянул длинные ноги и посмотрел на Лео с обманчивой беззаботностью.

— Тебе придётся решить, как поступить с Маркс. Так продолжаться не может. Даже для Хатауэев, это … — он помедлил, подбирая нужное слово.

— Неподобающе, — закончил за него Лео.

Рэмси прошёлся по комнате туда и обратно. Остановившись возле холодного, тёмного камина, он положил руки на каминную полку и опустил голову.

— Роан, — осторожно начал он, — ты видел, каким я был после смерти Лоры.

— Да, — Кэм помолчал. — Как сказали бы цыгане: ты был человеком, который слишком сильно горевал. Ты удерживал душу возлюбленной между небом и землёй.

— Или так, или я сошёл с ума.

— Любовь — одна из форм безумия, не так ли? — прозаически спросил Кэм.

Лео грустно усмехнулся:

— Для меня, бесспорно.

Оба погрузились в молчание. А затем Кэм тихо спросил:

— Лора, всё ещё с тобой, phral?

— Нет, — Лео уставился в пустой камин. — Я примирился с тем, что она ушла. Я больше не грежу о ней. Но я помню, каково это пытаться жить, когда внутри тебя всё умерло. Теперь это было бы ещё хуже. Я не смогу пройти через это снова.