— Правда? Тогда что случилось со вторым обращенным? Почему он не вернулся?

Женщина промолчала.

— Аша? Ты обиделась? — встревожился мужчина.

— Свиток пропал много, много лет назад, — ответила женщина. — За это время ничего не произошло. Мы почти у цели. Не думаю, что есть повод волноваться.

— Мой предок проиграл именно потому, что не учел детали. Одной маленькой детали, именуемой верность, — отозвался мужчина. — Пошли нескольких воинов. Пусть любыми средствами обыщут все хранилища и найдут свиток.

— Как?

— Я дам им наводку. Они сразу его узнают.

Огонек свечи погас под пальцами, и снова наступила тишина.

Через день после отъезда Аэль, в землю Андагриэль пришла традиционная аллергия второй части Листопада.

С утра у дома Ларны и Амарисуны выстроилась толпа страждущих. Нервно почесывая запястья рук (первый признак), и еще более нервно расчесывая шею (второй признак) эльфы терпеливо ждали того момента, когда в их руки попадет заветная склянка с настойкой корня галпеи — мерзкой, горькой гадостью, которая, однако, превосходно снимала раздражение.

К середине дня количество чешущихся нисколько не уменьшилось, зато у Суны, которая лихорадочно варила в низеньком чане настой, возникло ощущение, что она останется в согнутом положении навеки.

— Почему бы нам не привезти из Мэля чан побольше и повыше? — простонала она, поворачиваясь к Ларне. Наставница взяла из рук очередного эльфа плошку, зачерпнула из чана и устало вздохнула.

— Потому что я опять забыла… дальше, проходите сюда, давайте склянку!

— Потому что я забыла, — передразнила Суна Ларну. — Потому что ты все анары на украшения потратила!

— Неправда! — возмутилась Ларна. — Я еще и травы привезла.

— Два корешка! И те можно было у нас надергать!

— Вот еще! Чтобы я ползала по лесу и выкапывала их из земли?

— Ларна! — тоскливо взвыл стоящий рядом эльф. Ларна перевела взгляд на склянку и поспешно опустила ее горлышком в чан.

— Держи. Пей.

Эльф торопливо заглотнул настой и поморщился.

— Какая… удивительная… гадость… — перевел он дух.

— Зато чесаться перестанешь, — успокоила того Ларна.

Амарисуна откинула волосы со лба.

— Я каждый раз удивляюсь, наваришь загодя, поставишь, — нет, все равно не хватает. Ощущение, что здоровы в этой земле только мы с тобой. Хорошо, что…

Суна не успела договорить. Спикировавший прямо на краешек чана шэт'та, вестник, шумно захлопал крыльями, попытался удержать равновесие и все-таки упал в настойку вместе с привязанным к лапе свитком. Раздались возмущенные шипение и клекот; прежде, чем Амарисуна и Ларна успели подставить руки, разозленный вестник перемахнул через край чана и сел на пол.

— Тиа Андагриэль просит нас срочно прибыть в Дом, — развернула Ларна изрядно намокший свиток. Шэт'та зашипел и, тяжело подпрыгнув, взлетел на ветку ближайшего дерева — высушить на солнце чешую. Амарисуна пошарила в карманах, достала кусочек печенья и предложила вестнику. Тот снова зашипел, но от угощения — не отказался.

— Зачем? — рассеянно спросила она. Ларна вытерла левую руку о висевшее на плече полотенце.

— Тут не сказано. Стражник Чиэлань сопроводит нас, — Ларна нахмурилась, — тут написано… что Дом закрыт для приемов.

Главный Зал Дома был освещен солнцем. Оно светило через цветные витражи высоких окон, разбивалось на множество лучиков и чертило свои узоры на теплом деревянном полу. Легкий ветер шевелил осыпавшиеся лепестки цветов, что наполняли вазы, расставленные по всему периметру Зала. Под высоким потолком, в солнечном свете, искрилась пыль. Пахло нагретым деревом, сухими листьями и прогретой землей.

В конце Зала стояли три высоких деревянных кресла, с изящной резьбой и обивкой. Кресла эти были камнем преткновения между тиа земли Андагриэль и членами Совета уже несколько лет. Правители категорически отказывались сидеть на неудобных, холодных мраморных тронах, как было принято исстари, еще со времен единой земли. В Совете возмущались, что кресла выглядят слишком обыденно и нелепо, не окружая тиа должным ореолом почтения и власти. Правители бы предложили и каждому визитеру ставить кресло, но тут уже отказались сами эльфы, безмерно ценившие все, что касалось ритуалов и церемоний. Церемония же предписывала стоять перед тиа во время аудиенции.

Теперь тиа Андагриэль сидела в одном из кресел, тиа Однор выписывал круги по Залу, а их дочь Миаринна стояла позади Андагриэль, положив ей руки на плечи. В центре зала замер высокий, стройный эльф, его темные волосы поддерживал золотой обруч, словно подобранный в тон золотистым искоркам в карих, насмешливых глазах. Красивое, открытое лицо с упрямым подбородком было серьезно, а пальцы левой руки нервно перебирали воздух, как будто пытаясь ухватить что-то невидимое. Эльф не сводил глаз с прелестного личика Миаринны, с водопада золотых волос, каскадом спадающих за плечи. Юная эльфийка была удивительно хороша собой — достойной, теплой красотой, как и ее родители.