Амарисуна замерла.

— В каком смысле? — тихо спросила она. Эльф набрал в грудь воздуха, выдохнул и пожал плечами.

— В смысле, может быть, тебе не хочется пока что возвращаться в Андагриэль. А я — надежный проводник для путешественников.

— Мне хочется в Андагриэль. Я очень устала и хочу тишины и покоя. Вернуться обратно к своим привычным делам.

Девушка поднялась, подтянула правый сапог выше и, не удержавшись, добавила:

— Кстати, все хотела спросить: все Наемники так пекутся о своей внешности?

Обручи из серебра, волосы до плеч… это что бы вас было удобнее ухватить во время боя?

— Нет, это чтобы привлекать любопытных девушек и потом соблазнять их, — серьезно ответил Мориан. Суна раздраженно хмыкнула и спрыгнула из беседки на землю. Решительно зашагала по дорожке, и только свернув за стену колокольчиков, где Мориан не мог ее увидеть, остановилась и сделала два глубоких вдоха.

Вслед ей понеслась уже знакомая, печальная мелодия.

Праздник, как ни странно, был в самом разгаре — вовсю горел кострище на поляне, и чей-то громкий голос старательно рассказывал о душевных терзаниях героя, видящего, что "любимая его день ото дня все слабее и слабее, а дорога — все труднее и труднее".

— Потрясающая гамма чувств, — пробормотала Суна. Свернула ко входу в Дом и остановилась. От крыльца неспешным шагом удалялись двое: Эллор и Елайя. Эльф обнимал девушку за талию, а Елайя в свою очередь обхватила двумя руками его руку. Парочка о чем-то оживленно переговаривалась, причем Елайя то и дело прижималась к юноше покрепче, а Эллор очень доверительно целовал ее, то в затылок, то в висок, то в щеку, видимо, спускаясь по траектории.

— Неужели ты действительно ради меня это сделаешь? — донесся до Амарисуны недоверчиво-восторженный голос Елайи.

— Клянусь предками! — торжественно и громко ответил Эллор. — Я не верил в рассказы о том, как за один миг все может произойти — до того, как увидел тебя.

Елайя счастливо, звонко рассмеялась.

У Суны кольнуло сердце.

Целительница, ссутулившись и обхватив себя руками, медленно поднялась по ступеням крыльца, а затем — по лестнице на второй этаж Дома. Со злостью захлопнула за спиной дверь в комнату, прошла по лунной дорожке на полу, взяла меч и села возле кровати, обхватив ножны руками.

— Кто я и кто ты!

— Может быть… может быть, но так глупо делать вид, что мы не нужны друг другу!

Эльфийка прижалась лбом к ножнам и прикусила себе палец, чтобы не расплакаться.

— Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я не предатель…

— Лучше бы ты помогла им…

Я не предатель, правда ведь?

— …бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я предала их всех.

Резкий звук, как будто вдалеке стучат по листу железа, и этот стук подхватывают все ближе и ближе, по всей земле. Приближается, звучит уже невыносимо, грубо ворвавшись в крепкий сон, топот ног по коридору, распахивается дверь…

— Вставай! — Елайя, в ночной рубашке, взъерошенная, со странно перекосившимся лицом, что есть силы дернула Суну за плечо.

— С ума сошла?! — подскочила девушка в кровати. За окном только-только проклюнулась розовая полоска света на горизонте, и ночной холод, расползшийся по комнате, мгновенно покрыл мурашками голую кожу.

— Слышишь, бьют по всему Умбариэлю?! Это нападение, Суна! Одевайся, я сейчас прибегу, быстрее!

— Какое нападение, что за глупость… — Амарисуна села и потерла глаза. Режущий по нервам звук не умолкал.

— Что?!!

Амарисуна слетела с кровати, метнулась к кувшину с водой, плеснула себя в лицо и замерла посреди комнаты. Зачем-то тщательно расчесала волосы, потом опомнилась и принялась поспешно натягивать одежду. Впопыхах зашнуровала сапоги, схватила меч и выбежала из комнаты, столкнувшись с Елайей.

— Объясни, что происходит, какое нападение?! — кричала нервно Целительница, сбегая вслед за девушкой по лестнице. — Ты хоть понимаешь, что это невозможно?!

— Возможно, — раздался голос Мориана. — Ты проспала самое занятное: как Эллор получил послание о нападении.

Эльф стоял у лестницы, спиной к распахнутой настежь двери. Снаружи уже гарцевал на коне Эллор — взъерошенный, с побелевшим лицом, губы плотно сжаты, за плечами лук и колчан, на поясе — меч.

"Кто бы мог подумать", — толкнулась в голове у Суны ехидная, чужая мысль.