И тут произошло то, чего я никак не мог предвидеть: тот мужик, который был порезче и похамоватей, сказал, что они этого адреса не знают, и попросил объяснить, как туда попасть.

– Мы-то в другом вашем офисе были, который возле метро «Курская», – пояснил он, – там еще этот, как же его зовут, толстый такой, и фамилия такая чудная немного… Блудов Николай Николаич! – вспомнил он. – Наверное, вся неразбериха из-за того, что мы в филиале оформляли, а вы, – он указал на вторых претендентов, – вы в центральном офисе.

Я хотел было сказать, что никаких «филиалов» у нас нет, но хмель стремительно покидал меня, сознание, словно небо, прояснялось, и, поняв, что произошло нечто ужасное, я решил не сеять панику, а разобраться во всем на завтрашнюю, трезвую голову. Да и не та обстановка была вокруг, чтобы начинать выяснение. Объяснив еще раз, как этим безвинным жертвам обмана (я уже не сомневался в этом) завтра добраться в нужное место, я откланялся и поспешил залезть в поджидавший меня автомобиль такси. Здесь меня, что называется, «вставило»…

Блудов… Последнюю неделю его и Сары не было в офисе: взяли отпуск «по семейным обстоятельствам». Интересно, что за, мать их, «обстоятельства» такие? Господи, этого не может быть! Это не со мной! Меня развел толстый чмошник, которого я и за человека-то, если честно, не считал. Так, сидит себе, разводит клиентов, воняет от него потной жопой к концу рабочего дня, воняет носками, воняет козявками из носа, воняет из забитых никотином легких, воняет ушной серой, воняет подмышками, воняет гнилым дуплом в зубе, воняет из глубокого пупка, в котором накапливается всякая трикотажно-пыльная дрянь, словом, воняет абсолютно! Ишь, тоже мне парочка:

Я сидел рядом с таксистом, совершенно погруженный в свои мысли. Я не думал о мести, я думал о том, что мне теперь делать, и ничего не выходило из этих размышлений хорошего. Молва о «Гринстрое» как о жульнической конторе, о лохотроне, в котором куча людей потеряла свои деньги, обойдет, как мне казалось, весь земной шар, словно волна после взрыва водородной бомбы, и все станут тыкать в меня пальцами и говорить: «Вот этот мерзавец!»

– Кошмар, – тихо вымолвил я и прикрыл глаза.

– О! Гляди-ка! Кореш мой, – услышал я радостный голос таксиста. Тот говорил с легким южнорусским акцентом: «экая», немного затягивая гласные и с глухой, размытой буквой «г». – Извини, пожалуйста. Не против, если я его подберу? Тебе ехать осталось всего ничего, а мы потом по своим делам. Нет, ну надо же, а! Лепшего кореша встретил вот так запросто! Вот Москва – деревня!

– Делай, что хочешь, – не открывая глаз, пробормотал я, – Москва – не деревня. В деревне люди честнее, а Москва жульем набита.

Таксист остановился, и сзади в машину влез какой-то мужик. Мы ехали через Сокольники: по сторонам повсюду деревья и редкие фонари. Чудесная ночь, не душная, пахнет лесом, и хочется выйти и надышаться запахом зелени, изгнать из себя засевшие в легких миазмы города… Похоже, что таксист мое желание угадал, так как свернул в какой-то тупичок, потом еще раз, и мы оказались в совсем уж безлюдном месте. Таксист нажал на тормоз, и его «праворукая» машина замерла: стало очень тихо, я слышал лишь монотонный шум двигателя. Тишина эта продолжалась недолго: я уже хотел спросить, что, собственно, происходит, как ощутил приставленный к горлу тесак – сюрприз от «лепшего кореша», пристроившегося позади меня.

– Цыц, сука, – сказал блатной в доску кореш, – рыпнешься, уработаю без кидалова.

– Привет тебе от Коли, – сказал таксист, навинчивая глушитель.

– От… какого… Коли? – стараясь не порезаться, медленно выговорил я. – Вы чего, мужики, делаете?

– От Коли Блудова, – пояснил таксист и скомандовал тому, кто сидел сзади: – Выводи его. Только смотри, чтобы не дернулся, а то будет, как тогда с тем банкиром. У меня патронов с собой не очень много, а то опять шмалять в темноте придется на удачу.

– Да. Хорошо, что ты в него тогда все-таки попал, – услышал я меланхоличный голос «лепшего».

– Мужики, не надо меня, а? – стараясь сохранять хоть какое-то спокойствие, попросил я. – Он по-любому неправ, он крыса, он меня кинул, людей кинул многих, серьезных в том числе. У меня мать одна останется, она не переживет.

– Да мы знаем, – успокоил меня таксист, – ты зла-то не таи. У тебя работа, и у нас работа. А кто там кого кинул – это вы на том свете будете разбираться, когда свидитесь.