Ершов Яков Алексеевич
Шрифт:
Витя быстро набросал схему села, пометил, где расположен штаб, часовые, пулеметы.
Командиры долго обсуждали план операции.
— Сил возьмем самую малость, — сказал в заключение комбриг. — Внезапность и ночь — наши союзники. Виктор! — крикнул он, разглаживая мундштуком трубки рыжие усы. — Пойдешь со мной. За ординарца. Понял? В бой готовьсь! — и он растрепал ласковой рукой его густые черные волосы.
ПАРТИЗАНСКИЙ НАЛЕТ
Тайными лесными тропами отряд неслышно подошел к деревне. Дозорные бесшумно сняли часовых. Крадучись, огородами, подобрались к гитлеровскому штабу, к хатам, в которых расположились фашисты. В окна полетели гранаты. Ошеломленные каратели в панике заметались по деревне. Партизанские пули настигали их.
Витя ни на шаг не отставал от дяди Саши. С группой партизан комбриг спешил к центру деревни. Там гитлеровцы яростно сопротивлялись.
— Дядя Саша! Сюда! Здесь пулемет, — кричал Витя.
Они свернули к зданию школы. На перекрестке из окопа строчил пулемет. Дядя Саша упал на землю, скатился в канаву, увлекая за собой Витю.
По воде и грязи поползли к окопу. Все ближе сухой смертоносный треск. Рывок вперед и темнота с грохотом раскололась. Фонтан огня взметнулся высоко вверх. Пулемет умолк.
Комбриг поднялся, прислушиваясь. «Ту-ту-ту», — застучало опять.
— Э, черт! Неужели промазал?
Он выхватил вторую гранату. Витя успел удержать его за руку.
— Это другой, с той стороны!
— Веди! — приказал комбриг. И сунул Вите гранату-лимонку. — Пошли!
Витя крепко зажал в руке холодный ребристый металлический шар. Он потом не мог припомнить, как вытащил предохранительную чеку, как вслед за дядей Сашей бросил гранату в темноту — первую настоящую гранату, в настоящем бою.
К утру все было кончено. Немногим фашистам удалось избежать возмездия. У партизан было пятеро легко раненных. Взяли два пулемета, много винтовок и патронов.
Когда бой утих, Витя побежал к дому, где жил Коля Новиков. Навстречу ему два партизана несли раненого. Что-то кольнуло в сердце: «Неужели?»
Он остановил санитаров. На самодельных носилках, укрытый до подбородка, лежал Коля. Он услыхал Витин возглас и открыл затуманенные глаза.
— Как это тебя? — склонился к нему Витя.
— Сам виноват… Слышу — стреляют, — тихо, едва шевеля бледными губами, говорил Коля. — Сразу… догадался… За ворота выбежал, не остерегся, она… и укусила… — Он виновато улыбнулся.
Через час отряд уходил в лес. Витя шел рядом с носилками, тревожно всматриваясь в бескровное, осунувшееся лицо Коли.
— Потерпи, — тихонько уговаривал он его. — Придем на стоянку, прилетит самолет. Посадим тебя — и в Москву! Там вылечишься и отца найдешь. Письмо я твое передал… Наверное, уже у наших, на Большой земле.
САШОК МОЛЧИТ
Виктория Карповна жила в Спасовке в постоянной тревоге. Она тревожилась о муже и сыне, о тете Соне с маленьким Сашей, которая по совету Михаила Ивановича переехала сюда из Субаша, об Анне Николаевне Воробьевой с Шуриком. Но больше всего болело сердце за сына, ее мальчика, горячего, неопытного. Как ждала она редких коротеньких встреч! Вот и сейчас: должен был вчера заглянуть и не пришел — прислал только маленькую записку. В который раз уже перечитывает ее мать:
«Мама! Я жив и здоров. С задания вернулся. С папой все в порядке. Приду, когда немного отдохну. Привет Шурику. Витя».
Виктория Карповна накинула на голову шаль: пойти к Анне Николаевне, сказать ей, Витя-любимый ее племянник. Но дверь в комнату с шумом распахнулась, и Витя, стремительный и смеющийся, бросился на шею матери.
— Сынок! — только и смогла произнести Виктория Карповна, прижимая сына к груди. — Пришел…
— Я не один, мама, — радостно говорил Витя. — Нас двенадцать. И Вася Марков с нами. До вечера будем.
Партизаны нередко заходили в ближние деревни сменить белье, запастись продуктами. В Спасовку наведывались особенно часто. Это была, по сути дела, партизанская деревня. В ней жили семьи многих партизан. Постоянного гарнизона в деревне не было, а староста был заодно с народными мстителями.
Поэтому, бывая в Спасовке, партизаны не очень остерегались: знали, что здесь их не дадут в обиду. И на этот раз никто не обратил внимания на мальчишку лет тринадцати, с маленькими черными пронырливыми глазками, сидевшего на завалинке крайней от леса хаты. А парень, увидев партизан, проворно взбежал на крыльцо и скрылся в доме. Через минуту он вышел с полицаем Мирхановым.