Цезарь глянул печально и снисходительно:

– Зачем? Вы спасаете себя, у вас здесь никого нет. А у меня мама и папа. Вы идите…

Корнелий поймал на себе пристальный взгляд Антона: «А ведь Цезарь прав…»

«Да, но как я могу оставить мальчишку?»

– Чезаре… – осторожно проговорил Корнелий.

Цезарь ответил почти ласково, по-взрослому:

– Если меня поймают, хуже не будет. Посадят опять. А я опять убегу. А если вас поймают – убьют.

– Чек…

Он спиной вдавился в заросли, ветки закачались и сомкнулись. Прошелестел и замер звук стремительного бега. Ребята подавленно молчали. Потом Антон глуховато сказал:

– Не надо его ловить.

«И бесполезно. И нет лишней минуты. Он один, а этих – тринадцать. И я отвечаю за каждого…»

«И боишься за себя…»

«Да! Да! Но прежде всего я боюсь за них! Это правда…»

– Вперед.

С девочкой на руках, прикрывая ее пиджаком, он ломился через кусты. За ним остальные. Антон замыкал.

Потом – улица с тесно стоящими кирпичными домами. Кажется, не та, что в прошлый раз. Но все равно – к оврагу. Крутая тропинка вниз. Кто-то из малышей пискнул, ободравшись в чаще стрелолиста. Кот и Чижик – кубарем. Лючка разорвала подол. Ничего…

Теперь – глухая дорожка на дне оврага, среди сырых, пахнущих болотом ольховых зарослей. Под ногами чавкает.

– Ой, я сандаль потерял.

– Не важно. Быстрее, ребята! Давайте друг за дружкой, гуськом.

«Гуськом… Гуси-гуси, га-га-га…»

«Неужели это правда? Неужели скоро свобода?»

«А Цезарь?»

«А что я мог сделать?»

– Стоп… Присели! Головы в кусты!

Черт, откуда взялся этот мост? Не с монорельсом, а другой, небольшой. В тот раз не было! Значит, сошли в овраге не там, где следовало… А по мосту – ж-жик, ж-жик, ж-жик – один за другим пролетают на дисках уланы… Издалека уланы похожи на черные перевернутые запятые с большими круглыми точками и короткими хвостиками. Кто-то выпустил бесконечную строчку этих запятых, они мчатся, мчатся…

Кого-то ищут? Его, Корнелия? Ребят? Или у них совсем другие дела? Все равно, пока они катятся через овраг, путь к храму закрыт! Да когда же это кончится? До того моста, с дверью, еще идти да идти. А время летит.

Ну, наконец-то! Мост опустел!

– Ребята, бежим!

…Вот он, каменный свод моста, вот она, неприметная железная дверь! Ключ теплый и очень тяжелый. «Бедняга Альбин… Сам виноват…»

– Антон, возьми Тату, я отопру дверь.

Полумрак, желтые плафоны. Железная плита двери как бы отрезала за спиной весь враждебный мир. Сразу – ощущение покоя и безопасности. Почти финиш… Тихо шелестят шаги, настоятель Петр идет навстречу. «Прелат…»

– Вот, мы здесь. Мы не опоздали, мы точно.

– К сожалению, опоздали. Вы не виноваты, «врата» закрылись раньше. Компьютер ошибся в расчетах, точные сроки трудно предсказать. Пойдемте в келью.

Младшие, видимо, ничего не поняли. Скорее всего, и не расслышали разговор. Но Антон, Илья, Дина, Лючка уставились на Петра, потом на Корнелия так, будто вот-вот заплачут. «Все пропало?»

– Пойдемте в келью, – повторил настоятель Петр. И зашагал впереди молчаливой вереницы – легкий, шелестящий.

В келье малыши тесно уселись на топчане, старшие – на табуретах и скамье под фонарной нишей.

– Что же теперь? – тихо спросил Корнелий.

– Думаю.

– Обратно нельзя, – глухо и с нарастающим тоскливым раздражением сказал Корнелий. Нервно хмыкнул: – По крайней мере, мне. При уходе я уложил инспектора. Возможно, насовсем. Не было выхода.

– Расскажите… – сухо велел Петр.

Морщась от непонятного стыда, Корнелий рассказал.

Настоятель Петр по-мальчишески присвистнул. И это вдруг сняло с Корнелия и досаду, и тяжелую неловкость.

– Да не во мне дело! – отчаянно выдохнул он. – Ты же понимаешь: дело в них. Вместо сказки – опять тюрьма.

– Но им – только тюрьма, а тебе – крышка. Если попадешься. Это большой риск.

– Риск – в чем? Значит, все же есть выход?!

– Подожди. – Петр шагнул к стене, распахнул створки висячего резного шкафчика, достал узкий кувшин и стакан. Безошибочно угадав старшего в Антоне, велел ему: – Напои детей, это их немного поддержит… Даже накормить некогда, нет лишней минуты. – Повернулся к Корнелию: – Иди сюда.

Они оказались у экрана «Интер-генерала».

– Смотри. – В экране возник рельефный план Реттерберга. В храм уперлась плоская красная стрелка. Вокруг храма затанцевали черные звездочки-кляксы. – Они обложили нас. Почему ты так обеспокоил улан, не знаю. А может, просто сводят счеты с нами. Так или иначе, оставаться вам здесь нельзя. Если даже уланы и не посмеют нарушить закон и не ворвутся, они перекроют линию доставки, отключат энергию и уморят нас. До следующего «открытия врат» – полгода. Тайный ход – это не спасение, при блокаде его обнаружат быстро. Теперь слушай… – Петр говорил мягко, но в четкости и быстроте фраз были нотки приказа. – Теперь слушай, запоминай. Уходить надо быстро. Даже некогда смазать ребятам царапины. Ладно, потом. Сейчас выйдете в том же месте, подниметесь из оврага. В ста метрах к югу от моста – станция монорельса.