Шрифт:
План в экране стремительно придвинулся, Корнелий увидел знакомый мост, стрелка от него метнулась к открытой платформе окраинной станции.
– Здесь сядете в вагон. Через двадцать минут приедете на станцию «Старая башня». Там, за развалинами башни, есть небольшой, но густой и запущенный сад. Укроетесь в кустах до темноты. В темноте выведешь детей к рельсовой насыпи. Вот… – Стрелка уперлась в серебристую двойную нитку железнодорожного пути. – Это Окружная Пищевая. Бывал?
Корнелий покачал головой. Кварталы вдоль Пищевой считались прибежищем всякого сброда. Что там делать приличному человеку? Попадать в истории?
– Ничего, разберешься. Смотри. Вдоль насыпи шагов триста, сюда. Здесь под путями бетонный туннель, раньше ручей протекал. Детей оставишь в туннеле. Сам выйдешь на другую сторону, окажешься на улице. Правее, через дорогу, увидишь дощатый дом со старинным фонарем над крыльцом. Это таверна. Понял?
– Да. Но почему такая спешка? И зачем ждать темноты в сквере?
– Святые Хранители! Посчитай! Комиссия наверняка уже в тюрьме. Хватились инспектора. Скорее всего, уже нашли, привели в себя. Сколько он будет молчать и отпираться? Максимум минут пятнадцать. Потом кинутся в школу: там – ни тебя, ни ребят. По всей связи – розыск воспитателя с группой школьников. Приметы, твой изъятый из архива индекс… Группы перехвата на всех линиях, сигнал на спутник спецнаблюдения… Пока не заварилась каша, у вас полчаса. До «Старой башни» доехать успеете, а дальше рисковать нельзя, у насыпи место открытое, ждите в саду до темноты.
– Но по индексу нас накроют там очень скоро. Сад – не спасение…
– Там над деревьями старая воздушная линия электропередачи, а по насыпи – двойная рельсовая нить. Они создают помехи для локаторов. В этом единственный шанс, будем надеяться. Итак, зайдешь в таверну…
– А не накроют в таверне?
– Не накроют, это уже не твоя забота. – В голосе Петра скользнуло раздражение. – Спросишь хозяина, скажешь ему… А, черт, он не поверит. И сквозь блокировку теперь ни сообщить, ни вызвать проводника. И сам я не могу оставить храм, я здесь один и должен дежурить еще трое суток. Ладно. Отдашь хозяину вот это. – Настоятель Петр сунул руку под крылатку, затем вложил в ладонь Корнелия что-то похожее на пуговицу. Кожу кольнуло булавкой. Корнелий глянул, перестал дышать.
«Значит, правда?»
На ладони блестел выпуклый синий значок с золотой буквой «С» и звездочкой…
– Настоятель Петр! Вы… Скажите, вы не…
– Да, Корнелий, да, – ответил он с ласковым нетерпением. – Я тоже узнал тебя, сразу. Принимая обет, мы меняем имя, и наш устав не разрешает говорить о прошлом, поэтому я молчал. Но раз ты сам понял… Я рад. Я всегда тебя помнил, потому что помнил детство. Нам с тобой было хорошо.
– Но я же…
– Я очень рад, – перебил Петр. – Но я буду рад в сто раз больше, когда узнаю, что ты с ребятишками ушел благополучно. Хозяин таверны сделает все, завтра окажетесь там. Дети, вставайте, вам с Корнелием надо спешить. Зато потом… Потом будут Луга.
В подземном коридоре Корнелий и Петр шли рядом, впереди ребят. Страх не страх, но ощущение большого риска натягивало нервы. И все же главной была радость, что рядом вот он – настоящий Альбин. Радость и ощущение вины.
– Петр… Хальк… Ты сказал о том времени. О детстве. Но я же… Я хочу признаться. Понимаешь, это для меня важно.
– Корнелий, самое важное сейчас – они… – Петр кивнул назад, на ребят. – Смотри, чтобы перед таверной не высовывались из туннеля. Пока не разрешит хозяин… Ты должен сберечь их всех…
«Всех… Святые Хранители, но это же не все!.. А я ему и монетку отдать не успел…»
– Хальк! Это не все! От нас откололся еще один! Его зовут Цезарь Лот.
Они были уже у двери.
– Хальк! Этот мальчишка… не такой! Индекс у него исчез недавно, его забрали у родителей, он кинулся теперь искать их. Хальк, помогите ему.
– Как это – индекс исчез недавно? У большого мальчика?
– Да. Никто не знает как. Никто не понимает.
– Я тоже. В таком случае – это задача для командоров…
– Для кого?
– Корнелий, пора! О мальчике расскажешь в таверне, они передадут мне, посмотрим, что можно сделать. Скорей!
Маслянисто прошелестел механизм замка. Петр улыбнулся, глянул пристально и хорошо так, совсем как маленький Альбин Ксото. Доверчиво и ясно.
Корнелий с запинкой спросил:
– Мы больше… не увидимся?
– Кто знает? На всякий случай – прощай. – Петр взял Корнелия за локти, быстро придвинул лицо, своим лбом коснулся лба Корнелия. – Иди… Значок не забудь отдать хозяину таверны, он вернет мне. Это мой талисман, помнишь?
«И если у тебя его нет, случается несчастье», – резануло Корнелия.
Но Петр улыбнулся опять:
– Иди, иди… Да помогут вам Хранители.
Таверна у насыпи
Хранители помогли. В гулком вагоне старого монорельса никто не обратил внимания на стайку послушных школьников с воспитателем. Потом было долгое ожидание сумерек в чаще глухого сада за развалинами крепостной башни. Томительное, но почти лишенное нервного страха. Заросли сирени и желтой акации плотно укрывали ребят и Корнелия, создавая чувство безопасности. Страх, конечно, жил, но где-то позади остальных ощущений и мыслей. А главные мысли были об Альбине Ксото. О Хальке…