Ощутив, что воротник рубашки вдруг стал слишком узок, Крюков осторожно обернулся назад. Корова-метаморф уже затерялась в толпе.

Страховой агент тем временем с хрустом откусил от белого комочка слизи, из которого сочилась красная жидкость, похожая на сироп.

— Ммм, обожаю хитчбургер с хровью, — облизал пальцы Морокл, — я заказал тройной, тебе половинку, идет?

Крюков отрицательно покачал головой, хотя живот настойчиво требовал подкрепиться. Психология — великая вещь! Можно съесть с закрытыми глазами хоть черта под соусом, а стоит взглянуть на этот самый хитчбургер, и уже точно знаешь, что этакую гадость даже на язык не положишь.

— Ну, как знаешь, — и Морокл весело зачавкал слизью, — бурдосветовая граната сделала свое дело!

— Так это была бурдосветовая…

— Именно. Лучшее изобретение страховых агентов Вселенной. Стоит произнести вслух пункт назначения и как следует трахнуть об пол, как закидывает тебя куда угодно. Существуют неко-торые неудобства, например, когда тебя расщепляют на миллионы частиц и подсаживают на луч света, а потом собирают обратно, но это мелочи по сравнению с пыльными и не всегда комфортными поездками на межгалактических поездах, да еще и в плацкартных вагонах. Кто-нибудь обязательно будет курить, не выходя в тамбур. Есть еще, конечно, двери, но ведь их пока найдешь…

Морокл проглотил слизь, весьма красноречиво втянул дергающиеся в уголке рта отростки и еще раз облизал кончики пальцев:

— Вкуснотища!

— Ты уверен, что именно на этой планете находится Живодеркин? Что-то я не встретил еще ни одного гуманоида, кроме нас с тобой.

— А ты наверх посмотри, — ткнул пальцем в темное небо Морокл.

Крюков задрал голову. Неподалеку упирались крышами в звездное небо два небоскреба-близнеца, а между ними, почти на самой макушке, было растянуто огромное светящееся полотно. Непонятно, где стоял проектор и как, собственно, удавалось спроектировать изображение, но по извивающему от ветра полотну бегала красивая анимированная картинка. Сначала появлялся элегантно одетый мужчина с чашкой кофе в одной руке и портфелем в другой. Он смотрел в экран и что-то говорил на неизвестном языке. Следом вспыхивала надпись. Опять же на неизвестном.

— Это Живодеркин?

— Он самый, — заверил Морокл, — в рекламе говорится, что он ждет любого клиента и рассмотрит любое дело. Также указывается краткий список его заслуг перед отечеством.

— Хоть на человека похож, — вздохнул Крюков, — не надо будет вести дело со всевозможными уродцами.

— Тсс! — нахмурился Морокл, — если бы тебя кто-нибудь услышал, то не оставил бы и мокрого пятна на мостовой. На самом деле Живодеркин и есть человек. Не спрашивай меня, какими путями он добился такого высокого положения в Центрополисе.

— А адрес в этом рекламном ролике есть?

— Обязательно, — Морокл подошел к краю мостовой и стал ловить такси, — скажи мне, какой сегодня день?

— Понедельник.

— Ага. С учетом нашего вылета, разговора и всего такого… значит, по местному календарю пятница. Надеюсь застать Живодеркина на рабочем месте.

— Ночь на дворе, — напомнил Крюков, уступая место пернатым существам, бреющим на широких крыльях в опасной близости от земли.

— Ясное дело. Кто работает в Центрополисе по утрам? — воздел брови к небу Морокл, — только ночью, мой нерадивый друг, мозг большинства разумных существ работает на семьдесят пять процентов своих сил. Если бы вы меньше спали, то давно изобрели бы мобильные телефоны.

— А мы их и так изобрели.

Морокл задумался:

— Тогда компьютеры.

— Лет двадцать уже как.

— Тогда… — Морокл пожевал губы, — черт с тобой, Леша, запутал меня совсем. А! Вот и такси!

К тротуару причалил зеленый "стебелек". При ближайшем рассмотрении, оказалось, что водитель сидит не просто так, а в специальной выемке, и даже руль имеется, за который он держался. Позади водителя обнаружились отдельные углубления. Два из них были заняты червеобразными существами, без глаз, но зато с тонкими волосиками на морде.

— Залезай, — махнул рукой Морокл и полез первым.

Пока Морокл рассчитывался с таксистом, Крюков, повозившись со скользкой поверхностью, уселся в углубление и вжался пальцами в выступ впереди. Червеобразные о чем-то разговаривали за его спиной и некультурно щекотали волосиками шею.

Таксист небрежным жестом надел очки и шлем, и вдавил ногой в поверхность "стебелька". Под задом Крюкова задрожало, что-то оглушительно рявкнуло, и такси стремительно понеслось по трассе.

Последующие минут двадцать ехали в полной тишине по той простой причине, что разговаривать, когда в лицо дует бешеный ветер, а уши заложило, как после полета на вертолете в непосредственной близости от винтов, практически невозможно. Комфорта по сравнению со, скажем, летающей дорожкой, было не на много больше.

Вообще Крюков относился к тому типу людей, которые, садясь в любой вид транспорта, ощущают смутное беспокойство. Ему всегда казалось, что трамвай, в котором он едет на работу, напичкан до отказа террористами-смертниками, а маршрутное такси готово в любой момент врезаться в дерево. Правда, стоило Крюкову покинуть транспорт, как беспокойство улетучивалось, словно его и не было.

Мимо проносились огни и обрывки музыки. Где-то по середине вылезли червеобразные. Подсели другие, похожие на мотыльков с ногами.