– Ну, того гнома на пароходе. С моделью в бутылке…

– Так мы же не в бутылке будем строить!

– Да! И не модель, а громадину! А мы умеем? А из чего строить? А где чертежи?.. А… почему не в бутылке?

– Что? – сказал Владик.

– Сейчас, – сказала Ника, морща лоб. – У меня мысль…

– У меня тоже… – прошептал Владик.

– Если в бутылке… кораблик…

– Маленький «Кречет»…

– А бутылку попросить у стекольного мастера… Да, Владик?

– Да! Как ту, в которой Тилька… Ника!

– Что?

– Как здорово, что я догадался тебя разыскать! – восторженно сказал Владик.

Она улыбнулась и опять потрогала свои сережки. Но тут же сказала:

– Подожди, подожди. Здесь еще столько непонятного…

– Чего?

– А вдруг эти бутылки корабли не увеличивают? Может, они только для стеклянных человечков.

Владик приуныл:

– Тогда все пропало…

– Да подожди… Что ты за нытик, честное слово! Надо все выяснить. Надо пойти к стекольному мастеру и про все расспросить.

– Так он тебе и скажет, – вздохнул Владик. – Начнет кричать, какие мы ужасные дети…

– Все равно без мастера не обойтись.

– Конечно. Только зачем лишний раз рисковать? Давай лучше спросим Тильку! Он про эти волшебные бутылки, наверно, тоже знает.

Но Тильку надо было еще найти!

День стоял сухой, луж не было, и где могли прятаться стеклянные музыканты, Владик и Ника понятия не имели. Они обошли полгорода и успели два раза поругаться. Потому что один раз Владик сказал, что все бесполезно, а Ника снова назвала его нытиком. А второй раз у Инки выпала из уха сережка, и ее долго пришлось искать в траве в Историческом парке, и Владик говорил, что все девчонки воображалы и модницы. Приходится терять столько времени из-за ерунды!

Но зато здесь же, в Историческом парке, где плескался фонтан с маленькими водопадами на зеленых ступенях, Владик заметил среди струй крошечных прозрачных плясунов со скрипками и флейтами.

Конечно, это мог быть совсем другой оркестр. Но Владик пригляделся и позвал:

– Тиль!

И стеклянный барабанщик прыгнул ему на ладонь.

Увидев Нику, Тилька сердито прозвенел:

– А з-зачем она здесь? Прогони!

– Подожди, Тилька…

– Не хочу ждать! Она сказала, что я сосулька!

– Я больше не буду, – торопливо пообещала Ника.

– Мало ли что «не буду»! Ты уже сказала!

– Я не подумала… Разве «сосулька» – это обидно? Сосульки такие прозрачные и красивые, в них солнышко блестит.

– Но они ледяные, а я живой!

Ника вздохнула и поджала губы. Целую минуту она усмиряла свою гордость. Потом сказала:

– Ты меня прости. Я очень виновата.

– Динь-да? Тогда ладно, – согласился Тилька. – Только больше не дразнись.

– Ни в коем случае не буду! – поклялась Ника и глазами напомнила Владику: «Спрашивай».

– Тилька! У стекольного мастера есть еще такие бутылки, в какой он тебя отремонтировал?

Тилька гордо сказал:

– У него тыщи всяких бутылок. А если нет, он динь – и сделал. Он же волшебный мастер.

– А если мы очень попросим, нам он сделает?

– Зачем?

Владик вздохнул и опять рассказал историю про Гошу. За сегодняшний день – третий раз. Тилька слушал, и капельки стекали с него Владику на ладонь.

– Тилька! Если сделать в бутылке кораблик, а потом бутылку о пол?! Что будет? – Владик смотрел жалобно и нетерпеливо.

Тилька важно подумал. Потом спросил:

– А из чего кораблик?

– Ну… из бумаги, из лучинок. Из картона…

– Будет куча дров, – уверенно сказал Тилька.

– Почему? – разом спросили Владик и Ника.

– Какие динь-бестолковые! Бутылка увеличивает только настоящее! От меня, от настоящего, был кусочек, из него мастер сделал человечка. И я снова вырос – как из семечка! У вас есть кусочек от настоящего «Кречета»?

Ника посмотрела на Владика испуганно и беспомощно. Владик тоже растерялся. Но только на несколько секунд. Потом сразу сказал:

– Есть!

Дверь в башенку была не заперта. И все в Гошиной комнатке оказалось как прежде. Видимо, никто в домоуправлении не знал еще, что Гоши уже нет. Даже на сломанные перила никто не обратил внимания.

В открытую балконную дверцу влетал ветерок. Переворачивал листы тетради с Гошиными стихами. Владик подумал и положил тетрадку в сумку.

Владик был здесь один: Ника с Тилькой ждали на улице. Он посидел на Гошиной койке, погладил колючее одеяло. Поправил на гвозде потертый Гошин бушлат. Потом взял с полки гладкую коричневую табакерку.