— Мало у меня на службе откровенных разговоров!

Однако мы пошли к Татарникову. Гена шел в гости понурым, его победительное настроение улетучилось. Он пинал ногой мелкие камни, что попадались на дороге, печальным взглядом смотрел по сторонам, готовясь, видимо, к тому, что Сергей Ильич обругает нашу действительность. А что такого плохого в нашей действительности? Вот прошли мы мимо автобусной остановки — ходит все-таки транспорт по нашему городу, перевозит пассажиров! И ничего плохого в этом нет. Миновали мы сберкассу — много народу хранит там свои сбережения. И выплачивают людям пенсии, что ж тут плохого? Прошли мимо магазина — вот стоит посреди улицы магазин, и продукты в нем продают. Покупают люди продукты и кушают. Чем плохо? А послушать Татарникова, так и в этом магазине, и в сберкассе, и в автобусах — непременно отыщется изъян!

— Опять водку с ним пить! — с досадой сказал Гена.

— Зачем же обязательно водку? Будем пить чай. Мы сейчас зайдем в магазин и торт купим!

Гена поглядел на меня, но не сказал ни слова. Мы купили шоколадный торт в коробке, обвязанной ленточкой. Подошли к двери, позвонили.

— Случилось что? — Татарников нас не ждал. Выглядел растерянным.

— Ничего не случилось. Все замечательно. Решили чаю с вами попить. Шоколадный торт любите?

— Вы уверены, что все в порядке? — Сергей Ильич тревожно смотрел на торт.

— Абсолютно уверены!

— Никаких происшествий?

— Все, Сергей Ильич, прекрасно в нашем городе! Дело с Большим театром раскрыто — вот так-то! Бабицкого я взял с поличным, и сейчас мчится наш растратчик на вороных в места не столь отдаленные! — Гена остался доволен своим каламбуром и сам засмеялся. — И вообще все хорошо! Клуб «Экипаж» работает, коктейль мохито наливают, кино показывают, даже открылась биеннале современного искусства в Москве. Торты на каждом углу продают! Да! Жизнь, дорогой Сергей Ильич, идет себе вперед!

— Ну и слава богу! На кухню пойдем? — Хозяин квартиры выставил на стол три чайных чашки, одна из них была с отбитой ручкой, и тарелку для торта. — Вы что же, этот торт есть будете? Не знал, что вы сладкое любите.

— Обязательно будем!

— Странная какая фантазия! — Он достал ложки. — Его что, ложками едят?

— На тарелку надо положить, нарезать.

— Ах, вот что. Ну если вам так хочется.

Мы с Геной хотели совсем не торт с чаем, мы хотели ледяной коктейль мохито и танцев, но, скрепя сердце, пошли в крошечную кухню хлебать чай.

— Значит все хорошо? — уточнил Татарников и поковырял шоколадный торт. Однако есть его не стал. Он смотрел на нас подозрительно. — Наверное, праздник сегодня, а я не знаю! Какой же? День следователя? Нового президента избрали? Что случилось? По какому случаю пир устроили?

— Просто хороший день, вот и все! Народ гуляет! Преступника поймали! — сказал Гена с непонятным злорадством.

— Хороший день, говорите?

— Великолепный просто денек!

— Ну что ж, это отрадно, — сказал Татарников.

— И все людям нравится! Жизнь-то у нас неплохая! Выставки, театры! Коктейли в барах!

— Еще бы, — сказал Сергей Ильич, — конечно, приятно, если коктейли дают.

— А если не дают — так пойди да и сам возьми! Свобода! И турпоездки есть интересные! Зашел в агентство, купил путевку, слетал на море! Неплохо живем!

— Мир большой, — согласился Татарников. — Столько мест красивых.

— И дома у нас в городе красивые строят! Большое идет строительство! Да! — запальчиво говорил Гена Чухонцев.

— Действительно, строят, — подтвердил Татарников. Он даже отодвинулся к стене вместе с табуретом, подальше от Гениного напора.

Я уже пожалел, что спровоцировал Гену Чухонцева на откровенный разговор. Следователь пришел в возбуждение и погрозил Татарникову пальцем. Шутливо, конечно, погрозил, но предчувствие у меня появилось, что Гена сейчас устроит скандал. Эх, зря я его привел!

— И власть у нас хорошая! Нормальные ребята к власти пришли! Это вам не сталинизм!

— Конечно не сталинизм.

— А если кто проштрафился — поймем и накажем. Возьмем за шкирку!

— Ну, если за дело… — под нос себе пробормотал Татарников, — тогда конечно.

— За дело, Сергей Ильич! За дело! Не иди против своего народа! Не порти общественную жизнь! Не покушайся на нашу свободу!

— Свободу, стало быть, охраняете? — спросил Татарников.

— Демократия у нас, Сергей Ильич! Хочешь — покупаешь торт, хочешь — бутылку водки!

— А вы и водку купили? — спросил историк. Надежда затеплилась в его голосе.