Сделай милость, на эту тему напиши мне что-нибудь и на листочке формата письма моего: я обещал ей дать твоего письма в альбум, да пришли еще что-нибудь своего неизданного для того же альбума. Только прошу не убивать меня в своем ответе: тебе прибыли из дали никакой не будет, а меня только погубишь. Приезжай же зимою в Пензу: я здешней публике обещался показать тебя. Дай мне похвастаться твоею дружбою ко мне. Я у Павлуши нашел в тетради: Критика на Евгения Онегина и по началу можно надеяться, что он нашим критикам не уступит. Вот она: И какой тут смысл: Заветный вензель О да Е. В другом же месте он просто приводит твой стих: Какие глупые места. L'enfant promet [208] . Булгарин и теперь был бы рад усыновить его Пчеле. — Прости, моя милая душа. Я в гостях у Сабурова, а жена дома, а то верно и она написала бы тебе, хотя ты у нее всё в долгу. Пиши к нам прямо и просто в Пензу, только пиши.

Что Киселев, Сергей Голицын? Скажи Николаю Муханову, что в нем нет совести.

Ольге Сергеевне мое дружеское рукожатие, а Родионовне мой поклон в пояс.

В следствии высочайш[его] [повеления] г.[осподин] обер-пол[ицеймейстер] требовал от меня подписки в том, что я впредь без предвар.[ительной]обычной цензуры [209] [Я дал оную] повинуясь священной для меня воле; тем не менее прискорбна мне сия мера. Госуд.[арь] имп.[ератор] в минуту для меня незаб[венную] изволил освободить меня от цензуры, я дал честн[ое] слово государю, которому изменить я не могу, не говоря уж о чести дворянина, но и по глубокой, искренней моей привязанности к царю и человеку. Требование полицейской подписки унижает меня в собств.[енных] мо[их] глазах, и я твердо чувствую, [что] того не заслуживаю, и дал бы и в том честное мое слово, если б я смел еще надеиться, что оно имеет свою цену. Что касается до ценз.[уры], если госуд.[арю] имп.[ератору] угодно уничтожить милость мне оказанную, то, с горестью приемля знак царственного гнева, прошу В.[аше] превосход.[ительство] разрешить мне, как надлежит мне впредь п[оступать] с моими сочинениями, которые, как вам известно, составляют одно мое имущество.

Надеюсь, что Ваше [превосходительство] поймете и не примите в худую сторону смелость, с которою [решаюсь][?] объяснить. Она знак искренн[его] уважения человека, который [чувствует себя]

Благодарствуй за письмо — оно застало меня посреди хлопот и неприятностей всякого рода. Отвечаю на скоро на все твои запросы.

стих Гнедича (который теперь здесь) в переводе его Вольтерова Танкреда:

Успокоился ли ты? Пока Киселев и Полторацкие были здесь, я продолжал образ жизни, воспетый мною таким образом

Но теперь мы все разбрелись. Киселев, говорят, уже в армии; Junior [211] в деревне; Голицын возится с Глинкою и учреждает родственно-аристократические праздники. Я пустился в свет, потому что бесприютен. Если б не [Закревс[кая]] твоя медная Венера, то я бы с тоски умер. Но она утешительно смешна и мила. Я ей пишу стихи. А она произвела меня в свои сводники, (к чему влекли меня и всегдашняя склонность и нынешнее состоянье моего Благонамеренного, о коем можно сказать то же, что было сказано о его печатном тезке: ей ей [212] намерение благое, да исполнение плохое).

Ты зовешь меня в Пензу, а того и гляди, что я поеду далее,

Мне навязалась [новая[?] п[…][?]] на шею преглупая шутка. До прав.[ительства] дошла наконец Гавриилиада; приписывают ее мне; донесли на меня, и я вероятно отвечу за чужие проказы, если кн. Дм.[итрий] Горчаков не явится с того света отстаивать права 27 на свою собственность. Это да будет между нами. [213] Всё это не весело, но критика кн. Павла веселит меня, как прелестный цвет, обещающий со временем плоды. Попроси его переслать мне свои замечания; я буду на них отвечать непременно. Благодарю тебя умом и сердцем, т. е. вкусом и самолюбием — за портрет Пел.[агеи] Ник.[олаевны]. Стихов ей не шлю, ибо на такой дистанции не стреляют даже и турки. Перед княгиней Верой не смею поднять очей; однакож вопрошаю, что думает она о происшедствиях [214] в Од.[ессе] [215] (Рае[вский]и гр.[афиня] В.[оронцова]).

Addio, idol mio [216] — пиши мне всё в П.[етер]Б.[ург] — пока —

1 сент.

Остафьево. 18-го сентября 1828.

Молодой Пашков уверял меня, что он тому несколько недель видел у тебя на столе запечатанное письмо на мое имя. Да решись же прислать его. Ты, неблагодарный, не отвечаешь мне на мои письма, а я по всем великороссийским губерниям сводничаю для тебя и горячу воображение и благородные места молодых дворянок. Вот тебе послание от одной костромитянки, а ты знаешь пословицу про Кострому. Только здесь грешно похабничать: эта Готовцева точно милая девица телом и душою. Сделай милость, батюшка Александр Сергеевич, потрудись скомпоновать мадригалец в ответ, не посрами своего сводника. Нельзя ли напечатать эти стихи в Северных Цветах: надобно побаловать женский пол, тем более, что и он нас балует, а еще тем более, что весело избаловать молодую девицу. Вот и мои к ней стихи: мы так и напечатали бы эту Сузану между двумя старыми прелюбодеями. А приписка Бартенева, умного, образованного и великого чудака, настоящего квакера. Что ты делаешь, моя радость? В Костроме узнал я, что ты проигрываешь деньги Каратыгину. Дело не хорошее. Он же приятель Сибирякову. По скверной погоде, я надеялся, что ты уже бросил карты и принялся за стихи. Я разъезжаю по губерниям и пленяю дворянство своим известным талантом, как столичные артисты, которые спадут с голоса и выезжают на провинции. Знаешь ли, что ремесло не худое. Самолюбие как пьяница: сперва пои его хорошим вином, Моетом, а там, как хмель позаберет, подавай и полушампанское и Цымлянское, на старые дрожжи всё покажется хорошо. Пьянство одно, назюзься Варною или Костромою, дело в голове, а не в бутылке, из которой пил. Спроси у Junior [217] : менее ли он сладко блаженствовал на пароходе от водки и пива, чем за роскошным столом, где, по выражению Ломоноссова, также Junior [218] , [где] за уряд стоит Лафит 12-ти-рублевый. Был ли ты наконец у Карамзиных: у них золотый анекдот про золотый мундир Сонцова. Я отдал его Софии, чтобы заманить тебя этим золотом. Василья Львовича я еще не видал и потому ничего не могу сказать тебе о твоем новом двоюродном брате, капитане Храброве. Надобно теперь тебе и этого двоюродного братца официально признать, как и Буянова. Что делает Авраамово лоно? Бываешь ли на нем хотя во сне? Я пробуду в Москве дней 15-ть, а там возвращусь в свои степи довершать победы и раздавать стихотворческие знаки отличия заслуженым красавицам. На днях доставлю я тебе эти знаки, выбери из них что вздумаешь и отдай в Цветы. — 25-го сентября. Сей час получил я твое письмо от 1-го сентября. Спасибо за успокоение поэтического недоумения моего… Дельвиг здесь: мы были с ним у дяди, который по доброте сердца своего и дружбе к нам читал кое-что из Капитана Храброва, с которым познакомишься и породнишься в Цветах. Сердечно жалею о твоих хлопотах по поводу Гавриила, но надеюсь, что последствий худых не будет, и что Фон-Фок скажет Музе твоей: Стихородица, дево радуйся, благословенна ты в женах и прочее. Я уже слышал, что ты вьешься около моей медной Венеры, но ее ведь надобно и пронять медным благонамеренным. Спроси у нее от меня: как она поступает с тобою, так ли как со мною: на другую сторону говорит и любезничает, а на мою кашляет. Так расстался я с нею за обедом у Белосельской, где она сидела между мною и Экеном. Ты говоришь, что ты бесприютен: разве уже тебя не пускают в Приютино? Мы на днях занимались текущею словесностью у Полевого с Дельвигом и Баратын[ски]м. Тут был цензор Глинка, который уморителен и сто́ит Снегирева, отказывается от Минина, Пожарского и Гермогена и говорит: Чорт знает за что наклепали на меня какую-то любовь к отечеству: чорт бы ее взял! и тому подобное. Он нас смешил черезвычайно и я жалел, что тебя нет с нами. Ты что ли накормил Воейкова бешеною травою? Он точно с цепи сорвался. Il a atteint le sublime de l'impertinence [219] . Ума тут нет, но это лучше ума: так например Потемкин [-] при генералах, стоящих у него почтительно. Кстати о [-]. Вот несколько эпиграмм, [-] мною.

Племяннику дядя.

1-ая.

2.