– О, да! – с сарказмом хмыкнул ведьмак, и в его речи просквозил какой‑то странный, незнакомый акцент. – Это в корне меняет дело.

– Уверена, что украшение прислал твой брат! – Я с отвращением отшвырнула коробочку на кровать, подвеска выпала, растянувшись на длинной цепочке. – Зак не упустит случая поссорить нас.

– Какая ирония, что обычно он добивается своего, – заметил Филипп и, оставляя меня в одиночестве беситься из‑за несправедливых нападок, направился в ванную. – Кстати, – он оглянулся через плечо, – мне не понравился браслет. Можешь подарить его своему новому другу. Какому из них двоих, решай сама.

Небрежные слова словно ударили в солнечное сплетение, и в груди стало так тесно, что дыхание перехватило.

– Филипп, прямо сейчас ты сделал мне очень больно, – тихо произнесла я.

– Извини, – без особого сожаления отозвался тот. – Я думал, что мы всегда говорим правду. Ты тоже никогда мне не лгала и ничего не скрывала. – Он запнулся, сделав вид, будто задумался. – Хотя, нет. Скрывала.

Никогда не замечала в Вестиче столь чудовищной злопамятности! Я‑то полагала, что инцидент с Заккари остался в прошлом!

Ведьмак закрылся в ванной. Вдруг внутри комнатки громыхнуло, словно бы, вымещая гнев, он смахнул с полочки тюбики с кремами и бритвенные принадлежности. Потом что‑то разбилось, ухнуло, и, наконец, зашумела вода. Если душ работал, то оставалась надежда, что парень не разгромил ванную до основания.

Через некоторое время дверь резко распахнулась, выдохнув в коридор теплым паром. Вытирая волосы полотенцем, Филипп вышел. Нарочно обогнув друг друга, чтобы случайно не соприкоснуться, мы осторожно разминулись в коридоре.

– У меня нет времени тебя ждать, – скупо бросил Вестич. – Я уже уезжаю.

Возобновлять дебаты о пошлой безделице не хотелось. Иногда лучше выдержать достойную паузу и избежать грандиозного скандала, чем продолжать мелкую перепалку.

– Хорошо, – бесцветно отозвалась я, мысленно посылая парня к черту на кулички, и улизнула в ванную.

Стоило оглядеться, как на меня напала оторопь. Большое овальное зеркало в пластиковой оправе, висящее над раковиной, покрывал плотный, непрозрачный слой инея. Все бутылочки аккуратно стояли на стеклянной полке, зато крошечные окошки‑зеркала, перемежавшиеся с настенной плиткой, лопнули.

Похоже, ведьмак прятался от собственного отражения! Надо быть слепой, глухой и, к тому же, законченной дурой, чтобы не замечать, как что‑то терзало Филиппа!

– Ты еще дома?

В учебном корпусе царило затишье. Пара подходила к концу и, сидя на широком подоконнике, я терпеливо дожидалась звонка. Угрюмое настроение не поправила даже пятерка за экзамен, результаты которого вывесили на доске объявлений перед деканатом.

Город накрыла метель. Сильный ветер превращал снегопад в хаотичную круговерть. Крупные хлопья бились в стекло. От рассохшихся рам заметно сквозило. Натянув рукава джемпера до кончиков пальцев, я следила за преподавательской парковкой внизу.

Красная малолитражка нервно дергалась, пытаясь выбраться на дорогу. Машинка тыркалась взад‑вперед и грозила бампером покарябать бок шикарного спортивного БМВ. Мысленно я умоляла неумеху въехать в автомобиль Заккари и злорадно представляла перекошенную гримасу блондина при виде отменной вмятины.

К сожалению, чем закончилась автомобильная драма, узнать не вышло – раздался звонок, и в коридор из аудиторий повалил народ. Из кабинета, где проходили занятия у магистров последнего курса, выбирались гомонящие молодые люди. Когда появился Заккари, то я быстро слезла с подоконника.

– Какая неожиданность, – приближаясь, промурлыкал блондин. – Кого‑то ждешь?

– Угу. – Я вытащила футляр с подвеской из бокового кармана на рюкзаке и протянула ему. – Держи.

– Ты решила сделать мне сюрприз?

– Я решила вернуть твой сюрприз, – презрительно скривилась я. – Забери. Можешь себя поздравить с победой. Мы с Филиппом поссорились.

– Это, конечно, чрезвычайно приятная новость, но что‑то я не очень понимаю, – улыбаясь мне, как чокнутой, Зак состроил недоуменный вид.