Максим Григорьевич заглянул в ящик письменного стола и увидел несколько различных удавок. Тяжело вздохнул и обернулся – над дверью комнаты была прибита надпись: «Коллекционер». Красные буквы прописью. Кочкин и не сомневался, что вывеску у магазина украл именно Телефонист.

– Сопротивления не оказал, заявил, что ждал нас давным-давно, – сказал Игорь, глядя на Брагина. – Что, Матвей Андреевич, надоело душить женщин? Устали?

– Да нет, – улыбнулся Брагин, – дело это не трудное, скучно просто.

Леська еле дождалась, когда приедет Кочкин. Услышав по телефону, что маньяк пойман, она не поверила собственным ушам. Больше не надо ничего бояться, волосы можно перекрасить в прежний светло-русый цвет, а всю купленную для маскировки одежду можно торжественно изрезать на тряпки или оставить на память, чтобы потом демонстрировать внукам. Гора свалилась с плеч, жаль только – два набранных килограмма не свалились так же с бедер и попы.

Максим Григорьевич нарочно оттягивая рассказ, выпил две чашки чая и только потом пустился в повествование. Рассказать все по порядку ему не дали, девушки постоянно перебивали вопросами. Понимая их волнение и нетерпение, Кочкин с улыбкой на лице давал разъяснения.

– Я его допрашивал только час, так что пока нюансов не знаю, но картина уже ясна, – произнес он, получая удовольствие от восхищенных взглядов слушателей. – Как я вам уже рассказал, все началось с библиотеки. Брагин не мог пережить, что его лишили любимого занятия. Сначала он и не помышлял никого убивать, просто решил мелко пакостить от случая к случаю. Как только открылся магазин, он взялся за дело. Портил по мере возможности обувь и устраивал короткие замыкания. К этому интерес был потерян довольно быстро, ведь на поломки никто особого внимания не обращал, а душа будущего маньяка требовала размаха. Обувной магазин Брагин ненавидел очень сильно, и постепенно эта ненависть перешла на покупателей.

– Вот ведь гад, – фыркнула Ника.

– А он признался, по какому принципу отбирал жертв? – поинтересовалась Леська. – Самых красивых, да?

– Нет, – усмехнулся Максим Григорьевич. – Главное, чтобы женщина купила обувь и впоследствии ее надела, все остальное его не интересовало.

– Тогда почему же он меня выбрал, ошибся или упростил себе задачу?

– Пока не знаю, завтра буду разговаривать с ним более подробно. Он выслеживал жертву до подъезда, постепенно узнавал номер квартиры и телефона, потом звонил и ехидно предупреждал об убийстве.

– А зачем он это делал? – спросила Ника.

– Я поинтересовался у Брагина, к чему он устраивал этот цирк. Он ответил, что изначально надеялся сделать магазин «Коллекционер» проклятым местом, чтобы желающих купить обувь было мало, полагал, что со временем правда откроется и все узнают, за что убивают женщин, – тогда магазин разорится. Телефонные звонки к тому же он считал своей визитной карточкой. Просто убивать ему было неинтересно, хотелось поговорить с кем-нибудь об этом, пропитаться атмосферой содеянного. Так в его голове появился план выдать себя за случайного прохожего, обнаружившего труп женщины. Кстати, Олеся Владимировна, если бы вы тогда к рынку прибежали минут на пятнадцать пораньше, то столкнулись бы нос к носу с Брагиным.

– Я сейчас упаду в обморок, – предупредила Леська, цепляясь за угол стола.

– Не стоит, – приободрил Максим Григорьевич, – маньяк пойман, и уж теперь бояться нечего.

– Ну а дальше-то что? – нетерпеливо спросила Ника.

– Брагин решил устроить настоящий спектакль, он перевоплотился в опустившегося пьянчужку и, наслаждаясь своей ролью, подробно расписал мне, как обнаружил Соловьеву. Я ни в чем не усомнился: пахло от него ужасно и одежда была очень неопрятной. Он в этот момент наверняка находился на вершине блаженства и купался в эмоциях. Как же, обвел всех вокруг пальца, да еще и окунулся с головой в первоначальный этап расследования! Все смотрел, все запоминал.

– Хитрая сволочь! – воскликнула Леська, автоматически хватаясь за шею. – Электрический стул по нему плачет!

Удовлетворив любопытство девушек, ответив на все вопросы, Максим Григорьевич снял с Леськиного телефона поставленный ранее определитель номера, попрощался и поехал домой. И хотя день выдался удачный, но на душе у него было необъяснимо грустно.

Девушки, переполненные чувством восторга, решили отпраздновать поимку маньяка. На столе тут же образовалась бутылка вина и недоеденная утром шоколадка.

– Хорошо сидим, – счастливо выдохнула Ника, поглаживая бокал. – Надо было Кочкина оставить на фуршет. А то неловко как-то, он так старался, а мы его и не отблагодарили.

– Я хотела с ним отметить, – вздохнула Леська, – но постеснялась пригласить. Ничего, мы завтра что-нибудь испечем, и я отнесу ему на работу.

– Обрадуется, небось, – улыбнулась Ника. – Хороший он мужик. А ты почему загрустила-то?

– Сама не знаю. – Леська вздохнула и сделала большой глоток вина. – Тоскливо как-то, чего-то не хватает.