Лили запрокинула голову, чтобы увидеть мерцающие нежно-фиолетовым глаза и хотела ему что-то сказать, но не могла найти нужных слов, тогда она просто отпустила все и отдалась полету.

Девушка ступала по земле, что почти всюду была выжжена. Время от времени по ее поверхности проносились перекати-поле - шары из сухих веток размером с голову. Ветер путался в ее волосах и шептал что-то неразборчивое на ухо. Она вздрагивала, оборачивалась, но позади никого не было - все та же степь и катящиеся кусты.

Девушка не помнила ни кто она, ни откуда, ни куда идет. Ее ноги передвигались по привычке: сначала подымалась одна, затем за ней следовала другая, и если бы она остановилась, быть может, не вспомнила бы даже того, как идти дальше. Наконец, пейзаж стал меняться, появились деревья и трава, и она увидела человека, сидящего на груде камней у развалин, рядом стояли палатки, и их свободные полотнища хлопали на ветру.

Она подошла молча к нему, и присела рядом, также не говоря ни слова, потому что ей неведомы были слова, пока он не заговорил.

– Вы пришли издалека? Я рад, что вы разделите со мной эту ночь.

Она осмотрелась вокруг, и подумала, что ночь здесь всегда, вернее, вечные сумерки, но не стала ему возражать.

– Меня зовут Марк, - произнес он.

– Лили, - ответила она и вспомнила свое имя. - Вы здесь один?

– Мы всегда одиноки, Лили, - его глаза светились умом, коротко остриженые вьющиеся волосы окаймляли высокий лоб.
– Где бы мы ни были, мы всегда одни.

– Я помню других, другие лица, жизни, - она запнулась, потом вопросительно взглянула на него.
– Мы умерли?

– Возможно.
– Произнес он, склоняясь, чтобы окунуть перо в чернила.

– И вас это не беспокоит?
– Взволнованно заговорила она.

– Какой в том смысл?
– заговорил он.
– Я слышу вас, а вы - меня, мы говорим, - что изменилось? Все остальное - только слова.

– Но это неправильно. У меня что-то было, что-то должно было быть, - на ее лбу пролегла складка, - столько планов, столько дел, только не могу вспомнить, каких...

– Все совершается согласно природе, а значит, не может быть ошибки.

– Но я ведь не стара, - девушка осмотрела себя, - и не больна.

– Что изменилось бы, уйди вы в преклонном возрасте?
– Спросил он.

Лили пожала плечами - она не была уверена.

– Я бы успела намного больше, возможно, тогда в моей жизни был бы смысл.

– Смысл есть только здесь и сейчас, - произнес он, - все остальное - ложь. Мы даем себе клятвы и заверения, что с завтрашнего дня станем другими, что мы начнем, сотворим, изменим. Почему не сегодня? Ведь мы не властители завтра, завтра - не существует, есть только здесь и сейчас.

– То есть вы хотите сказать, что я всегда была здесь с вами? Но я помню, что есть что-то помимо здесь и сейчас.
– Возразила Лили.

– И что же это?

– Просто я... у меня что-то с головой, я не могу вспомнить.

– Лили, - теперь его глаза смотрели печально, - уходя, мы все теряем только настоящее. Сейчас мы не можем ничего изменить, потому что потеряли его.

– Но мы же сейчас говорим с вами, значит, настоящее существует, здесь, рядом с нами, в нас.

– Боюсь, это все иллюзия.
– Произнес он, откладывая перо и пергамент в сторону.
– Я всегда предпочитал перо оружию, и что? Я декларировал множество истин, а дошел до единиц из них, если вообще дошел.

Лили повернула голову к палаткам, потому что ей показалось, что оттуда донеслись голоса и стоны, но они по-прежнему были пусты.

– Кто вы, Марк?
– Спросила она.
– Я не встречала раньше такого, как Вы..

– Я принадлежу к философам, киникам, - ответил он,- и почитаю своими учителем Миопия. Я с юности привык к простой жизни, - он махнул рукой в сторону палаток, - так что меня не тяготит место, в котором я очутился.