Ада бежала за змейкой и слышала, как на пляже шумят существа. Издалека доносился командный голос Старого Пня, свистки, плеск воды. Звуки становились все тише. Тропа, по которой шла бяка, вела вдоль озера, но прочь от пляжа. Ада недоумевала, куда же ведет ее золотая змейка. Неожиданно змейка, как и в прошлый раз, оперлась на хвост и замерла.

Ада, оцепенев, стояла на тропе, и вдруг послышались странный скрип и кряхтение. Бяка едва успела нырнуть в кусты, как из-за поворота выехала повозка, запряженная двумя рохлями. В повозке восседала Верховная, совершенно одна, без слуг, без свиты. Рохли, конечно, в счет не шли. К этим немым, забитым существам в лесу относились хуже, чем к животным. Верховная использовала их только для поездок верхом и часто била: то они ехали слишком медленно, то слишком быстро, — все ей не нравилось.

Ада впервые видела Верховную в одиночестве, и это событие показалось ей крайне необычным.

Верховная сейчас нисколько не заботилась о том, чтобы выглядеть величественно. Она грызла ногти, думая, что ее никто не видит. Ада пристально разглядывала царицу бяк в просвет между ветвями. "И почему я так боялась ее всю жизнь?" — подумала она.

В эти минуты Верховная была похожа на обыкновенную старую неряшливую бяку, чем-то серьезно озабоченную и недовольную. Впрочем, Ада и раньше никогда не замечала, чтобы Верховная улыбалась. Ада даже подумала однажды: "И почему все существа в лесу так стремятся к власти? По-моему, на троне невесело."

Совиные глаза Верховной были как всегда напроловину прикрыты тяжелыми веками. Одной мохнатой рукой, щедро украшенной браслетами и кольцами, бяка крепко сжимала поводья, а другой держала волшебный кнут с позолоченной рукояткой. Ада сама однажды наблюдала, как Верховная хлестнула кнутом буку, который посмел с ней спорить, и тот тут же превратился в рохлю. При мысли об этом Ада вздрогнула: все лесные обитатели отлично знали, что самое страшное оружие в лесу — это оружие превращений.

На рохлей было жалко смотреть: в страхе перед кнутом несчастные твари выбивались из сил, по унылым измученным мордам катились капли пота. "Хотя чего им бояться? — промелькнуло в голове у Ады, — неужели их можно превратить во что-то хуже рохлей?"

Несмотря на усердие, рохли часто спотыкались, повозка тряслась, качалась из стороны в сторону и лишь чудом сохраняла равновесие. Лицо Верховной искажалось от злости при каждом толчке. Но если царица выбрала путешествие на рохлях, значит, никакой другой транспорт не подходил для подобного случая — поездка совершалась в строжайшей тайне.

— Куда она собралась? — вскрикнула Ада, позабыв про осторожность.

Рохли остановились, как вкопанные, и навострили трепетные уши. Верховная тоже прислушалась.

Ада сидела в своем укрытии, затаив дыхание. "Только бы не чихнуть, только бы не чихнуть", — повторяла бяка. Душа ее проваливалась в пятки, сердце бешено колотилось. Наконец Верховная проворчала:

— Ладно, загляну на обратном пути, посмотрю, что там за птица. Эй, поторапливайтесь! — скомандовала она рохлям и проехала мимо.

Ада перевела дух. "Теперь я просто обязана узнать, что тут происходит. Так рисковать понапрасну? Да никогда в жизни! — подумала бяка. — А где же золотая змейка?"

Верховная отвлекла внимание бяки, и та напрочь забыла про змею, которая ее сюда привела.

Ада оглянулась по сторонам, но змейки нигде не было, а повозка с Верховной уже скрылась за деревьями. Выбирать не приходилось: Ада бросилась вслед за повозкой. Как и всякая бяка, она умела передвигаться совершенно бесшумно. Ее худенькая проворная фигурка мелькала тут и там, от дерева к дереву, от куста к кусту, никем не замеченная. Туповатые рохли начисто лишины обоняния, а Верховная была всецело поглощена своими темными мыслями и не оглядывалась назад.

Костлявые лапы рохлей отмеряли метр за метром. Почва становилась все более болотистой: появился мох, камыши, воздух стал влажным. Вскоре заблестела зеркальная гладь озера. Озеро было очень широким. противоположный берег растворялся в синей дали. Издалека, со стороны пляжа по-прежнему доносились крики, свистки, плеск воды. Очевидно, заплывы уже начались.

Верховная вылезла из повозки и что-то шепнула на ухо одной из рохлей. Рохли торопливо распряглись, спрятали повозку в кустах, а сами с радостным ржанием ускакали в лес. Верховная зашлепала к воде. Там, на самом берегу, она приложила ладонь ко лбу козырьком и застыла, вглядываясь вдаль.

Июньское солнце ярко светило, золотые лучи разбивались о толщу воды на миллиарды разноцветных блесток, которые плавали на поверхности, точно конфетти. Солнечные зайчики весело скакали по воде, перепрыгивали на стволы прибрежных сосен. Толстая, косматая фигура бяки портила весь пейзаж, как клякса на картине. И в то же время она была плоть от плоти этого леса, этого зеленого великолепия.

Шерсть у Верховной была длинной, лохматой и свисала до самых колен, укутывая тушку бяки подобно мантии. Лапы тоже покрывала шерсть, но довольно гладкая. Впервые Ада заметила, что когти на нижних лапах Верховной такие же длинные, как и на верхних, а на пальцах нижних лап тоже блестят драгоценные камни в золотой оправе.