Спина Карпа Карповича совсем не годилась для водной прогулки: она была очень мокрой, скользкой и, вдобавок ко всему, ужасно пахла рыбой. Ада и Вилли то и дело съезжали вниз, как с ледяной горки. Спасали лишь плавники, за которые можно было уцепиться.

— У всех путь как путь, — недовольно ворчала Ада, — а у меня какой-то кривой.

А тем временем на озере начинался настоящий шторм — это Водяной пустился в пляс в своем замке. Новости о сокровищах Тридесятого царстве так его обрадовали, что он закатил придворным настоящий пир с играми и танцами.

— Слушай, Вилли, а что, если нам превратить этого карпа в лодку? — крикнула Ада под рокот волн.

— А как?

— У меня же есть кнут превращений, я ударю им карпа по спине, и все.

Бяка занесла кнут над головой.

— Ух, не надо, — прокричал ей в ответ Вилли, — а вдруг карп превратится не в лодку, а во что-нибудь другое? В камень, или в утюг?

— Исключено. Я загадаю желание, чтобы была лодка, и у нас все обязательно получится. Вспомни, как все прекрасно вышло в лабиринте с Пещерным духом!

— В лабиринте — совсем другое дело, мы спасали свои жизни… — возразил Вилли. Но Ада его уже не слушала.

— Их обязательно нужно догнать, а этот карп никуда не торопится! Ех-хо!

Бяка размахнулась, ударила рыбу кнутом, и… рыба превратилась в огромную черепаху.

— Ой! — одновременно вскрикнули Ада и Вилли. Панцирь черепахи был таким гладким, что они чуть не скатились вниз, в воду.

— Ух, я же тебя предупреждал! Волшебство — опасная вещь, — бубнил Вилли, распластавшись на панцире.

Но, к счастью Ады и Вилли, черепаха оказалась очень большой, гораздо больше, чем рыба. На ней нашлось бы место для трех бяк и двух ухарей.

Когда друзья немного освоились, бяка оседлала черепаху, как заправский наездник, а ухарь устроился на черепашьей шее, среди толстых кожаных складок.

Мало-помалу Ада и Вилли привыкли к своему положению. Вскоре бяка научилась управлять черепахой — стоило стукнуть ее левой пяткой по панцирю, и та поворачивала влево, правой — поворачивала вправо. Двумя сразу — и черепаха останавливалась. Только вот заставить ее плыть быстрее у Ады никак не выходило.

Смеркалось. Расстояние между лодкой и черепахой неминуемо сокращалось. Ветер постепенно стихал, и лодка скользила медленнее, а черепаха, наоборот, стала набирать скорость.

— Еще немного, и мы их догоним! — радостно сообщил Вилли. — И я, кажется, знаю, что делать. У меня есть план.

— Какой?

— Мы подплывем к существам поближе и все им расскажем.

— Что расскажем? — удивилась Ада.

— Ух, про Верховную. Про то, какая она подлая, что она хочет пробраться в Царство, чтобы развязать войну и разбогатеть. Про то, что она на самом деле никому ни за что не отдаст свой трон. И про Лешего, который хочет спасти мир… Этих существ надо просто убедить, сделать так, чтобы они нам поверили. И тогда все решится само собой. Мы все объединимся против Верховной, а, возможно, она и сама скоро поймет, что была не права…

Вилли заухал, очень гордый собой.

Ада посмотрела на Вилли с жалостью и сочуствием.

— Вилли, вот ты такой умный, а такие глупости говоришь! Да они же нам никогда в жизни не поверят. А если не поверят, то значит, возьмут и утопят.

Вилли сник. Он вдруг и сам понял, что мысль о всеобщем примерении была, мягко говоря, неудачной.

— Ничего, не расстраивайся, у меня есть план получше, — успокоила его Ада.

— И какой же? — грустным голосом спросил ухарь.

— Когда станет совсем темно, они все улягутся спать. На весла наверняка посадят задохликов, а в дозоре в лучшем случае оставят фефел, которые сразу уснут.

— Но ведь задохлики гребут медленно, почему же на весла не сядут двое здоровенных бук? — удивился ухарь.

— Буки ни за что не сядут на весла, потому что они любят спать по ночам. Придется грести задохликам, — терпеливо объяснила Ада.

— А задохлики разве не хотят спать?

— Чего хотят задохлики, никого не интересует.

— Все понятно, — сказал Вилли, но было видно, что ему ничего не понятно. — И что у тебя за план?

— Так вот: когда стемнеет, и существа уснут, мы незаметно подгоним черепаху как можно ближе к ним и перелезем на лодку. Потом мы тихо-тихо развяжем веревки, которыми привязан Упырь Альбинос. Упырь улетит, а значит, они останутся без парусов. Потом мы перелезем обратно на свою черепаху и умчимся. — Ада захихикала в полном восторге от своей выдумки.

— Умчимся… на черепахе? — Вилли недоверчиво ухнул и почесал затылок.

— Ничего не хочу знать, ничего не хочу слышать, — Ада заткнула пальцами уши. — Другого выхода нет, и быть не может. Если повезет, нам помогут задохлики.

Вилли тяжело вздохнул и уставился неподвижным взглядом вдаль, на фиолетовый небосвод. Выхода он не видел вообще никакого, но отступать было некуда: кругом вода.

Когда опустилась ночь, и на пасмурном небе зажглись редкие звезды, Ада направила черепаху прямо к лодке. Животное скользило по воде совершенно бесшумно, и бяка надеялась, что с лодки их не заметят. Из-за туч на минуту выглянула луна и ярко осветила команду на борту. Все оказалось так, как и предполагала Ада: на носу лодки в дозоре дрыхли фефелы. На днище вповалку разлеглись Дрындель, Эл, Фил и Василиса. Буки храпели хором и очень громко. А на корме, посеребренная лунным светом, не шевелясь, сидела Мымра. Ночью она выглядела чуть ли не страшнее, чем при дневном свете. На толстом животе Мымры болтался оберег — внимательный глаз зыркал по сторонам, высматривая мымриных врагов. Поначалу Ада испугалась, что Мымра не спит, потому что ее глаза были открыты — два светящихся круга во тьме. Но потом Ада вспомнила, что Мымра всегда спит с открытыми глазами, и бояться ее нечего.