Однако доставили ее вовсе не в загородную резиденцию маршала и не к Берии на московскую квартиру, а привезли в Министерство внутренних дел. Завидев величественное мрачное здание, Варя почувствовала, как у нее сжалось сердце. Итак, ее судьба решена. И понятно, что ее ожидает: живой и свободной отсюда она никогда больше не выйдет. В лучшем случае приговорят к долгим годам лагерей и отправят в Сибирь. Еще бы, ведь она – жена врага народа и, с точки зрения МВД и МГБ, тоже является врагом народа.

Ее провели по бесконечным коридорам; наконец Варя оказалась около обитой дерматином двери. Сейчас от нее потребуют показаний на Михаила, однако она ничего не скажет. Но тут Варвара вспомнила о Мишутке, и сердце ее дрогнуло.

Варя оказалась в большой приемной – несмотря на поздний час, за столом сидела мужикообразная дама с короткой прической, видимо, секретарша. Она исподлобья посмотрела на Варю, затем расплылась в ухмылке и спросила гнусавым голосом:

– Ну что, Птицына, закончилось твое счастье?

Уставившись на женщину, Варя попыталась вспомнить, откуда та ее знает. Вероятнее всего, видела на киноэкране, однако голос... Неприятный голос показался знакомым!

– Не узнаешь старых друзей? – спросила женщина и подошла к Варе. – Нехорошо, Птицына! Хотя конечно, ты ведь всегда считала себя особенной. И была уверена, что многого достигла: знаменитая актриса, супруга маршала. И вот все в одночасье рухнуло! Ну, такое бывает!

Воспоминание из детства кольнуло Варю, и она воскликнула:

– Тоська, неужто ты?

И действительно, перед ней стояла задира Тоська из школы-интерната – выросшая, уверенная в себе, наглая.

– Какая я тебе Тоська? – проговорила зло та. – Меня зовут Таисия Петровна, понятно? Что, жена врага народа, поджилки у тебя трясутся? Конечно, ведь не в Кремль на прием к товарищу Сталину тебя доставили, а к нам. Допрашивать!

Последнее слово она произнесла весомо и со злорадством. Варя внезапно ощутила ненависть, исходившую от Тоськи. «И почему она так зла на меня? – подумала женщина. – Неужели только из-за того, что я стала известной актрисой, а она сама оказалась в секретаршах?»

– Чего пялишься, Птицына? – ухмыльнулась Тоська. – Думаешь, как старая подруга я тебе помогу? Ничего подобного! Наоборот скажу – плохо тебе будет. Очень плохо!

– Тоська... Таисия Петровна... мой сын, Мишутка... Я хотела бы узнать, что с ним... – заговорила Варя, запинаясь.

Секретарша златозубо усмехнулась:

– Что с твоим сыночком, хочешь знать? Отправят в детский приют, и там ему тяжеленько придется – еще бы, сын врага народа! Бить будут, головой в парашу макать станут. Придется барчуку нюхнуть горя. Ничего, на пользу пойдет, а то ведь наверняка ты его избаловала.

– Почему ты меня так ненавидишь? – спросила тихо Варя.

Тоська побледнела, хотела что-то сказать, но не успела – раздался противный зуммер. Она мгновенно подняла трубку одного из телефонных аппаратов, стоявших на столе, и почтительно произнесла:

– Александр Евгеньевич, слушаю вас. Да, только что доставили. Непременно!

Тоська положила трубку и повернулась в Варе:

– Ну вот, Птицына, сам тебя желает видеть! Значит, плохи твои дела, ой как плохи! Обычно с мелкими сошками наподобие тебя он не общается. Чего взять с родственников врагов народа? Значит, тебе тоже хотят чего-то припаять. И поедешь ты в Сибирь. Так тебе и надо, Птицына!

Она подошла к Варе, с силой толкнула ее в сторону двери и прошипела:

– Спрашиваешь, почему я тебя так ненавижу? А что, любить тебя прикажешь? Тебе в жизни везло – то режиссер подвернулся вовремя, то муж-маршал. А у меня таланта гораздо больше, но приходится прозябать секретаршей. Зато, в отличие от тебя, меня никто и никогда не арестует. Ну, пошла, сам заместитель министра желает с тобой говорить!

Варя открыла обитую дерматином дверь и оказалась в огромном помещении, залитом мертвенным электрическим светом. Шторы на окнах были спущены, около стены стоял большой письменный стол, над ним висели портреты – товарища Сталина и маршала Берии. За столом сидел мужчина в форме и что-то писал. Едва Варя подошла к столу, мужчина поднял голову и смерил Варвару странным взглядом. Женщина не знала, как ей себя вести. Она приблизилась к двум креслам, опустила взор.

– Добрый вечер, Варвара Ивановна, – услышала она приятный голос хозяина кабинета. – Хотя для вас, скорее всего, этот вечер вряд ли такой уж добрый, я ведь прав?

Мужчина подошел к Варе и любезно предложил ей сесть в одно из кресел. Варя послушно опустилась в него и вдруг зарыдала.

– Ну, прошу вас, успокойтесь, – произнес заместитель министра и, налив воды в стакан, подал его Варе.

– Что... что с моим мужем? – спросила Варя. – Его арестовали? Но как такое может быть?

Мужчина сухо ответил: