В июне Варя заметила первые признаки беременности и записалась на прием к врачу: 23 июня, в понедельник, она должна была точно узнать, правдиво ли ее предположение. Но вероломное нападение фашистской Германии днем ранее все изменило: в воскресенье ночью Варю разбудил пронзительный телефонный звонок – Михаил срочно требовался в Генеральном штабе. Ничего не сказав, только поцеловав сонную жену, он исчез, и уже днем по радио Варя узнала о начале войны. Это было так ирреально, что она все никак не могла поверить: неужели Германия, с которой СССР заключил пакт о ненападении, начала, презрев все договоренности, наступление?

На прием к врачу Варя все же попала, и тот подтвердил – она беременна. Женщина мечтала поскорее сообщить сногсшибательную новость Михаилу, но тот не появлялся дома, только прислал адъютанта за чистой одеждой. В связи с начавшимися военными действиями он проводил все время в Генеральном штабе, а затем, так и не заехав домой, отправился на фронт. Варя имела возможность коротко переговорить с ним по телефону, но о беременности ничего не сказала: мысли мужа были заняты совершенно иным.

Силы вермахта на удивление быстро продвигались в глубь страны, Красная Армия была не в состоянии дать достойный отпор. И скоро в столице стали шептаться о том, что, если так пойдет и дальше, нацисты скоро окажутся возле Мавзолея.

Михаил два раза побывал дома, один раз даже ночевал – на диване, укрывшись пледом, так и не снимая формы. Варя все не решалась сказать ему о том, что ждет ребенка, выбирая подходящий момент. Но таковой никак не наступал.

Выкидыш случился в середине августа – она проснулась около четырех утра от резкой боли в животе, покрытая потом, и поняла, что в квартире совершенно одна – Михаил находился на фронте, а домработница была приходящая. Чувствуя, как кровь струится по ногам, Варя потянулась к телефону, но неловко толкнула его, и аппарат полетел на пол. Она с трудом выбралась из постели, на коленях поползла к нему, борясь с подкатывающей дурнотой. Варя набрала номер «Скорой помощи», попыталась скороговоркой продиктовать адрес – и потеряла сознание.

Ее обнаружила Клавочка, пришедшая в тот день пораньше, – Варя лежала в луже крови на полу спальни в бессознательном состоянии. Ее в срочном порядке доставили в Институт скорой помощи имени Склифосовского: Варя была беременна двойней и оба плода потеряла. Задержись Клавочка всего на полчаса, спасти женщину вряд ли бы удалось.

Михаил, узнав о трагедии, сумел изыскать возможность и примчаться в Москву – всего на четыре часа. Он целовал жене лицо и руки, уверяя, что все будет в порядке. Варя апатично смотрела в потолок и думала о том, что у нее никогда больше не будет детей: врачи вынесли неутешительный приговор.

– Ты поправишься, придешь в себя, и мы попробуем снова, – бормотал Михаил.

– Нет, Миша, я не смогу больше забеременеть, – тихо произнесла Варя.

Веселовский на мгновение замолчал, затем прижал к себе Варю со словами:

– Неужели ты думаешь, что это так важно для меня, родная? Самое главное, что ты осталась жива...

И все же Варя не поверила ему. Он так хотел ребенка, а она подвела его! И никогда не сможет исполнить его сокровенное желание.

В ноябре 1941 года, когда немцы все ближе и ближе подходили к Москве, возник вопрос об эвакуации, и хотя Варя не хотела покидать столицу, ей пришлось, – желая поддержать упавший дух советских солдат и народа, руководство велело снимать на конвейере патриотические фильмы, и Варя, любимица миллионов, едва выйдя из больницы, тотчас оказалась на съемочной площадке. Она отправилась в Среднюю Азию, где были выстроены съемочные павильоны, и там с утроенной энергией принялась за работу.

Так продолжалось больше года. Только в начале 1943-го супругам удалось увидеться, а до того их связывали редкие письма и еще более редкие телефонные звонки. Варя знала, что Михаил на хорошем счету у Сталина, который его ценит и даже прислушивается к его советам. Наконец, через три дня после того, как армия генерала-фельдмаршала Паулюса капитулировала под Сталинградом, Михаил прибыл к жене в Алма-Ату.

Варя не ждала его. Он не позвонил и не предупредил, поэтому она выронила из руки сковородку с жареной картошкой, когда увидела мужа на пороге дома – в новенькой форме, сияющего, с огромным букетом пунцовых роз.

В их распоряжении была целая неделя – неделя упоительного, небывалого, безумного счастья. Они позабыли обо всем на свете, давая выход страсти, наслаждаясь друг другом после долгой вынужденной разлуки, сливаясь телами и душами.

Затем Михаил снова покинул ее, сказав на прощание, что, по всей видимости, скоро Варя сможет вернуться в столицу. Когда в июле 1943 года длинный эшелон подтащился к Казанскому вокзалу и Варя снова оказалась в столице, то Клавочка, встречавшая ее, ахнула: у Вари был внушительный живот – она снова забеременела!

Варя, узнав о том, что снова ожидает ребенка, вспомнила категорический вывод врачей: еще одна беременность с очень большой долей вероятности убьет не только плод, но и ее саму. Но ей было наплевать на собственную жизнь: имелся шанс, хоть и очень небольшой, что все пройдет хорошо, и Варя хотела использовать его.

Михаил, узнав о беременности супруги, был больше озабочен, чем счастлив. Аборт делать было поздно, да и Варя безапелляционно заявила, что не согласится прервать беременность.