— Класс! Нет, ну ты представляешь?.. Если все это подтвердится, а? И действительно была такая… — она заглянула для верности в свою записную книжку с торопливыми стенографическими каракулями: — Эвелин Кэтрин Джефферсон! Янка, ну ты молодец!.. Короче, надо проверить.

— Как мы проверим? — остудила ее пыл Яна. Честно говоря, лезть еще раз в эту неприятную историю не возникало хоть наималюсенького желания. Ну, посмотрела раз на себя, на Сережку, полюбовалась на пальмы — и хватит! Обойдемся без мазохизма. А "California dreaming" лучше слушать по радио…

Но Гальку уже понесло, без стоп-крана не остановишь:

— Нет, ты прикинь! Запорожского казака проверить мы не можем… — она полистала свой дежурный блокнот, разыскивая предыдущую запись: — Тибетского монаха твоего тем более, про него я что-то не сильно верю. А тут все реально!.. — И подвела заключительную черту: — Это все, конечно, очень интересно, но в следующий раз будем смотреть про меня.

— Ты Клеопатрой была, — буркнула Янка, лишь бы Галина отстала. От слабости и голода пугающе закружилась голова и начало слегка подташнивать: если Галя еще раз предложит свою булочку, то она, Яна, особо возражать не будет… Да только как такое можно произнести, язык ведь не повернется: "У тебя случайно нет чего-нибудь пожевать?" Из серии "Пода-айте, люди добрые! Же не манж па сис жур (я не ел шесть дней)", если уж вспоминать Кису Воробьянинова. Пускай и перед подругой, не чужой человек, знают друг друга с песочницы, и все равно невмоготу… Эта гордость дурацкая!..

— Ты что, устала? Бедная… Хочешь, оставайся у меня, твоих мы предупредим, — гостеприимно выпалила Галька, посверкивая в возбуждении темными глазами. (До того, видать, про Клеопатру понравилось — настроение вон как подскочило до небес!)

Идея с ночевкой была, конечно, заманчивая, но на столь наглое попирание всех родительских правил Янка не решилась. Вызвали по мобильнику такси (во второй раз за этот день, кстати. Если так будет продолжаться и дальше, то плакали папины финансы!). Отец раньше любил ее поддразнивать после изнурительных походов по магазинам: "Наверно, в прошлой жизни ты была дочкой миллионера!" Зато теперь можно будет с полным правом возразить: "И никакой не дочкой, женой…"

— Ты Андрею про Клеопатру расскажи, а? Мне он по-любому не поверит, вот если ты скажешь… — предложила на прощание Галина, усаживая подругу в такси и просительно заглядывая ей в глаза. Яна всю дорогу прохихикала, забыв про усталость и отвлекая от светофоров молчаливого пожилого таксиста с волосами красивого серебряного цвета, что походил на артиста довоенного кино.

Во вторник в лицее день начался с конкретного ляпа: только успела на порог ступить, как подскочил Денис Кузьменко со своим небезызвестным чувством юмора:

— Еще ПОльска не згинЕла!

— Двести лет монголо-татарского ига! — не осталась в долгу Яна.

У Дениса в два счета вытянулось лицо и она сообразила, что брякнула что-то не то, не рассчитала всей мощи своего врожденного остроумия…

— Это ты его обидела, — с осуждением покачала головой Галя, поправляя перед зеркальцем блестящую черную челку, и Янка расстроилась еще сильней.

Ну откуда ей было знать, что у их разбитного до дремучей наглости Дениса имеется этот пунктик по поводу ярко выраженной восточной внешности! Сам ведь недавно прикалывался: и угораздило же, говорил, при самых обычных ничем не примечательных украинских предках уродиться смуглым и раскосым — откуда только взялось? (Не иначе, с тех времен, когда центральная Украина — откуда Горожане в основном и выходцы — периодически оказывалась то под турками, то под татарами. А теперь через множество поколений проскакивают то там то сям азиатские гены, разбавляют славянскую кровь.)

Недаром ведь девушки у них в Городе практически все без исключения красивые, конкуренция ого-го какая — с этаким винегретом из национальностей! Взять хотя бы Гальку с ее знойной, почти что испанской наружностью — такая каждому понравится… Денис на днях проболтался, что его на улице нет-нет да и принимают за иностранца, то и дело удивляются: "А ты что, говоришь по-нашему?" (Ну да, и фамилия для иностранного подданного как раз подходящая!)

Да что там далеко ходить за примерами, у Яны и самой глаза какие-то подозрительные, нерусские: бабушка Вита, папина мама, по секрету однажды рассказала, что у деда в роду были цыгане. Давным-давно, правда, чуть ли не в десятом колене, и все равно проявилось через столько поколений. (Коктейль намешался занятный: украинцы, русские, поляки (само собой), с маминой стороны латыши — достаточно на Ярика посмотреть, скандинавские мотивы! Теперь еще и цыгане, как выяснилось…)

Но об этом трепались с Денисом с глазу на глаз в неофициальной обстановке, на правах друзей детства. А чтобы вот так при всех сморозить, во весь голос — это с Янкиной стороны был полнейший идиотизм… "Хоть бы не стали теперь дразнить, как Каплю! Если Макарова со своими макаровцами все слышала, то плохо дело…" — заволновалась она, но сказанного не воротишь.

— Да, это ты зря, — подтвердила Юлька и укоризненно покрутила головой, подражая Галине батьковне. (До того увлеклась, что забыла на минуту про свое традиционное утреннее яблоко — а это значит, событие из ряда вон…) Кузьменко демонстративно от их банды отвернулся и уселся на парте спиной ко всему миру, усиленно изучая схваченный со стола учебник. А держал-то его вверх ногами — вот до чего распереживался! Пришлось идти на поклон, пока не поздно:

— Извини, я не хотела, — пробормотала Янка, переминаясь с ноги на ногу у его парты. Но Денис никак не отреагировал, с отсутствующим видом молчал: на бесстрастной восточной физиономии ни один мускул не дернулся. Она настойчиво потянула его за рукав темно-зеленого свитера, что болтался на нем как на вешалке: — Ну что ты как маленький ребенок! Мы ж не в первом классе… И вообще это был комплимент.

Кузьменко вытаращился на нее изумлении, раскрыв до упора раскосые темно-карие глаза, пришлось импровизировать прямо на ходу: