На миг Таша увидела лицо Арона: невыразительное, застывшее, до того напряжённое, что будто из камня выточено…

А потом Джеми шагнул вперёд.

Одновременно с тем, как парочку приняла в свои вкрадчивые объятия абсолютная тьма, возникло малоприятное ощущение, будто они барахтаются в холодной, липкой, вязкой массе неизвестного происхождения. Тьма, впрочем, вскоре расступилась, обратившись в серость — а затем прямо перед ними запоздало вспыхнул прямоугольник света.

Как будто…

"…открытая дверь?"

Джеми кинулся вперёд, к выходу. Впрочем, кинулся — это сильно сказано: вперёд они продвигались еле-еле, точно сквозь глину. А вот воздух в лёгких кончался куда быстрее.

"Не приведи Богиня скончаться, влипнув в зеркало…"

"…но, кажется, именно к этому она и ведёт".

Перед глазами у Таши уже радостно прыгали зловещие зелёные пятна.

"…а, может быть, оставить тщетные попытки отсюда выбраться и мирно, с достоинством почить, сложив ручки на груди?.."

"Идея обладает некоторой привлекательностью, не спорю, но вся проблема в том, что сложить ручки на груди я не могу… а потому давай поживём ещё немного, а?"

И Зазеркалье, расступившись, бесцеремонно выпихнуло их наружу.

Ослеплённые внезапным светом глаза, краткое падение…

— Ммм… — Таша, скуля, схватилась за голову — ещё прежде, чем осознала, что оцепенение благополучно самоликвидировалось. Кровь колотила затылок изнутри, с каждым ударом словно раскалённые гвозди в виски ввинчивая. Тело ломило так, будто в Зазеркалье его кто-то хорошенько отпинал.

— Ооо… — Джеми сдавленно застонал — под ней: падая, парень умудрился развернуться спиной вперёд, заботливо приняв удар об пол на себя.

— ААА! — истошно заорал кто-то в стороне. Тяжеловесный топот основательно сотряс дощатый пол.

Таша открыла глаза как раз вовремя, чтобы, ухватив Джеми за плечи, вместе с ним кубарем откатиться в сторону — от удара по шее здоровенным топором.

— Эй-эй, полегче! — парень щёлкнул пальцами, и бородатому рыжему мужику в полосатых портянках, с воинственным воплем попытавшемуся повторить попытку гильотинирования, пришлось поумерить свой пыл: ещё бы не поумерить, когда при попытке приблизиться к осуждённым тебя на манер вертикального батута отбрасывает назад пружинистая невидимая стена. — Мы не воры и не разбойники, честное слово! Это госпожа Тариша Морли, а я — её рыцарь! Нам срочно нужен лекарь!

— Джеми, — хрипло выдавила Таша, — а ты не мог бы объяснить это, не лёжа на мне?

— Ой, прости, — мальчишка, спохватившись, скатился на пол, утёр кровь под носом и, вскочив, помог ей встать. — Эй, ну успокойтесь же! Биться головой об стену — уж точно не самая лучшая идея!

Таша, кое-как устояв на ногах, мельком оглядела комнату: потрёпанный ковёр кирпичного цвета, одёжный шкаф, большое круглое зеркало, — из которого они и выпали, — и широкая постель, где проникновенно выла русоволосая тётка в белой ночнушке.

— А ну вон из моего дома!!! — взревел мужик. Видимо, ему наконец надоело играть роль психованного мячика: во всяком случае, он с шумным пыхтением отступил на пару шагов назад. — Лекарь им нужен!!! Вон, кровопийцы ксашевы, чтоб вас…

— Таша, можешь растыкать уши. Ну зачем так нервничать, уважаемый? — вежливо вопросил Джеми, терпеливо выслушав вдохновенную мужицкую ораторию из пары десятков непечатных глаголов. — С чего вы взяли, что мы "кровопийцы", под коими, думаю, вы подразумеваете вампиров?

— А кто ж ещё, прилично вроде одетый, посреди ночи в чужой дом врывается? — Мужик даже возмущённо взмахнул топором. — И госпожа твоя явно кровушки давно не пила, вон какая бледнющая!

— Во-первых, уже под утро, а во-вторых, Таша больна! Я же, кажется, всеобщим языком говорю, что нам лекарь нужен!

— Так я вам и поверил, ха-ха! Вам стоит только из-за стенки этой выйти, тут вы и… — топор озадаченно застыл в полузамахе: его обладатель наконец сообразил, что "кровопийцы ксашевы" стенку воздвигли сами, ушли за неё добровольно, а высовываться, чтобы устроить обитателям дома "тут вы и", как-то не спешат.

Немая сцена (на диво непрерывно-монотонный вой тётки в ночнушке смело можно было считать фоновым звуком) длилась довольно долго — и прервалась донёсшимся откуда-то со стороны тихим чеканным:

— И что здесь творится?

С порога спальни, скрестив руки на груди, на место действия довольно-таки скептически взирала женщина: высокая, изящная, точёная, как статуэтка драконьей кости. Волосы даже в робкой рассветной мгле отблескивают золотом, в глазах будто лепестки незабудок растаяли. Таша, прищурившись, различила серебринки седины на висках — может, лет сорок? Хотя, если бы не это, больше тридцати под страхом смертной казни не дать…