Идёт, и рычать перестала. Юрка, чувствуя, как дрожат у него руки и колени, говорит и говорит без умолку:

— Ты меня не тронь. Я ведь второй помощник начальника караула. Кто же, кроме меня, накормит вас с Дунканом, кто на пост поведёт? Стоять, Венера! Прихватим и Дункана... Пойдём, пёсик! Молодцы вы у меня, собачки!.. Сейчас я вам поесть дам...

Не знал Юрка, что в это время «дядя Стёпа» и Козырев находятся рядом, идут, скрываясь за кустами, готовые в любой миг кинуться ему на выручку.

— Довёл-таки!— облегчённо вздохнул «дядя Стёпа», когда Юрка, впустив собак в вольеры, направился к каптёрке, на ходу стирая пот с лица.— Гляди, не проболтайся, Козырев, что мы его тут страховали.

— Почему?

— С характером парень. Обидится.

До полудня Юрка не отходил от «дяди Стёпы». Вместе сварили обед для Венеры и Дункана, кормил их Юрка один.

— Дядя Стёпа, когда же ребята из больницы вернутся?

— Пока они, наверное, там нужны.

— А Рекс куда ранен?

— В правую лопатку. Навылет.

Старшина с солдатами вернулся из больницы лишь перед самым обедом. Юрка встретил их у проходной.

— Всё в порядке!— подмигнул Юрке сержант Воронин, почему-то вялый и бледный, будто после болезни.

— Как там Шах?

— Я же сказал, всё в порядке.

Хотелось расспросить о Шахе подробнее, но сразу после обеда всех, кто ездил сдавать кровь, уложили спать и, наверное, будить не собирались. Юрка уже и собак на посты выставил, и домой сходил, чтобы мама не волновалась понапрасну, а они всё спали, и солдаты, забегавшие с огневой в казарму, старались не шуметь.

Опять Юрка побрёл в каптёрку.

— Дядя Стёпа, позвони доктору. Тому, где Шах. Позвони!..

«Дядя Стёпа» записывал что-то в толстую конторскую книгу. Отложил ручку, раздумчиво поглядел на Юрку, вздохнул:

— Не могу. Солдатам звонить не положено.

— А кому положено?

— Отца попроси. Или старшину.

Старшина в канцелярии отчитывал за что-то дежурного по дивизиону. Когда дежурный вышел оттуда, вошёл Юрка. Прапорщик Павлычко в это время уже разговаривал по телефону.

— Так точно, товарищ подполковник, на блокпост номер один наряжен часовой, на втором посту несёт службу Венера. Как кто выставил? Юрка!— старшина засмеялся.— Вот он у меня сидит, только отчего-то очень уж кислый. Есть отправить домой.

Старшина бросил трубку на рычаг.

— Я не пойду домой,— сказал Юрка.

— Как так не пойдёшь? Это же — приказ!

— Позвоните доктору... Товарищ старшина, дядя Иван Анисимович, позвоните!..

Старшина крякнул, покачал головой: что, мол, с тобой, парень, делать?— набрал номер.

— Алло, позовите главврача. Товарищ доктор? Скажите, пожалуйста, как там наш солдат? Да, да, Шахназаров. Тяжеловато? Но держится? Спасибо, доктор! Слышал, Юрка? Держится Шах! Всё в порядке...

— А почему вы говорили, а трубка молчала?— не сводя взгляда со старшины, засомневался Юрка.

— Как так — молчала?— опешил старшина.— И трубка говорила... Я её крепко к уху прижал, потому тебе и не было слышно. Иди, Юра, домой, иди! Всё будет в порядке.

— Трубка молчала... Врёте вы!..

На крыльце Юрка остановился. Солнце только что село, небо над лесом полыхало багрово, как кровь, и падающие снежинки тоже, казалось, были окрашены кровью.

Юрке было жарко. Расстегнул тужурку, а шапку снял и сунул в карман. Надо было сразу идти к папе, зря только время потерял...

В этот раз он явился на КП, когда там был перерыв. Старший лейтенант Новиков рассказывал что-то, солдаты покатывались со смеху. Улыбался и папа. Юрке стало не по себе — обидно и горько. Неужели они все забыли, что Шах сейчас в больнице и, может, в эту самую минуту, когда им так весело, умирает?

Папа, правда, заметив его, сразу нахмурился, спросил встревожено:

— Что с тобой, сын?

— Позвони доктору! Папочка, миленький, позвони...

Старший лейтенант Новиков замолчал, стал ковыряться в каком-то приборе отвёрткой. Солдаты, как по команде оборвавшие смех, глядели на Юрку во все глаза.

— К самому главному доктору позвони!— умолял Юрка.— Скорее!

— Что ж, это можно. Пора позвонить,— папа снял трубку.— Алло! Соедините с больницей. Это вы, Павел Афанасьевич? Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, Шахназарову полегчало? Значит, лучше? Спасибо, большое спасибо!— Папа положил трубку.— Ну вот, сын, Шаху стало немного лучше.