Прочь отсюда! Мне не надо было слушать свое сердце. Я постаралась встать, но ватные ноги сделали эту задачу очень сложной, и я плохо видела сквозь слезы. Я почувствовала, что Калеб опустился на колени возле меня. Я замерла. Калеб обнял меня за талию своими сильными, большими руками, и они показались мне раскаленным железом. Его руки держали меня, но взгляд был устремлен на губы, и мне захотелось его поцеловать. Я никогда не хотела поцеловать его так сильно, как сейчас. Его имя вертелось у меня на языке.

– Нет, я тебя прошу, не поступай так со мной, - не понимая, что творится со мной, попросила я, - я больше этого не выдержу. Я уже раз слушала тебя. Я так не могу.

Сказав это, я выпрямилась, но так и не смогла сделать и шагу. Наверное, сказался плохой сон, переживания, слезы и нервы. Я заскользила по косяку на пол, но сознание все же не потеряла, потому и видела и слышала, все что происходило.

Калеб подхватил меня на руки, и уже в другой момент я поняла, что он укладывает меня на кровать. Еще один миг и он начал брызгать мне в лицо ледяной водой. Какая-то жидкость полилась в рот. Она обожгла мне горло, когда я глотнула. Мои глаза распахнулись до предела, и я выпрямилась, чтобы глотнуть ртом воздух.

– Ты сдурел? Бурбон! Я же беременна!
– закричала я, как только смогла выровнять дыхание. Я отпихнула его от себя - безрезультатно. А когда захотела спрыгнуть с кровати, он, играясь, ухватился за край моей куртки. Я скинула ее и решительно направилась к выходу, стараясь не думать, что осталась только в рубашке. До машины не так уж и далеко идти. Калеб не дал мне подойти к двери, выросши в дверном проеме.

– Уйди, - тихо, но угрожающе сказала я.

Его веселость вмиг улетучилась. Он напрягся, и даже перестал дышать. Его лицо стало хмурым, и я бы сказала болезненным. Только я была непреклонна. Ему не могло быть хуже, чем мне за всю эту неделю.

– Я прошу тебя. Ты только полежишь, отдохнешь. Я буду говорить, а ты уйдешь, когда захочешь. Прошу, просто полежи. Ты так бледна.

Я машинально глянула в зеркало высотой с меня, притаившееся в углу незнакомой комнаты, и ужаснулась. Была ли я бледна? Калеб выглядел румянее меня. На мне висела одежда, та, что еще совершенно недавно едва застегивалась. Я так сильно исхудала, что мои скулы и так тонкие и высокие, заострились, и синяки под глазами выглядели просто ужасающе. Сами же глаза чернели, синевы вовсе не было видно. Мои сверкающие синие волосы поблекли, и, утратив хоть какую-нибудь форму, свисали вдоль лица тяжелыми, ровными прядями. Я себя не узнавала. Я выглядела как вампир, но очень безобразный.

– Ты хоть когда-нибудь простишь меня?...
– Калеб протянул ко мне руки, но я поморщилась от неприязни, хотя на самом деле, мечтала, чтобы он обнял меня. Его руки безвольно опали. Я действительно впервые таким видела Калеба.

– Просто полежи и послушай, - попросил он.

Не смотря на него, я легла на теплое покрывало и скрутилась клубком. Что значит гордость, когда у меня уже не осталось сил на дорогу назад.

Калеб пристроился у окна в кресле. Не поворачиваясь ко мне, он заговорил:

– Мне было семнадцать, когда я встретил Лису-Марию. Тогда уже шла война, и мы еще жили в нашем старом, маленьком городе Свинтоне. Она была из семьи евреев-переселенцев, бедных и к тому времени, уже много повидавших. Я был в городе самым красивым парнем, наша семья пусть и не была самой богатой, но я мог многое себе позволить. Я начал помогать им, ее старшая сестра дружила с Анной, моей сестрой. И все же не потому, что был добрым или влюбленным, мне было приятно осознавать, что я это могу. К тому времени Лиса уже очень меня заинтересовала. Однажды я заметил, что у нее порвано платье, а она ответила, что я не настолько красив, чтобы говорить такое ей, леди. Тогда меня рассмешили ее слова.

Я не видела лица Калеба, но поняла, что он улыбается. Я понимала, что мне нужно уйти и все же не могла пошевелиться. Мне не хотелось слушать его лживые речи, заставляющие меня терять разум. Но в то же время, как я могла отказаться от того, чтобы лучше его узнать?

Лицо Калеба смотрело в сторону от меня. Но даже так я могла уловить отголоски некоторых эмоций на его лице. Теперь Калеб недоумевал.

– Мне стало интересно, почему же это она не считает меня красивым? Как же так? Мы начали каждый день проводить вместе, она рассказывала так много интересного, о тех странах, что я всегда мечтал увидеть и нарисовать, но даже не смел надеяться, ведь я должен был помогать отцу. А тем более, когда убили Роберта, стать его приемником было моей задачей. А она, простая, некрасивая девчонка, могла открыть мне целый мир в своих рассказах. Как она измывалась надо мной, - я скорее уловила его движение, чем заметила, когда при последних словах Калеб посмотрел в мою сторону. Быстро и почти незаметно. Почти.
– Другие девушки боялись лишний раз вдохнуть при мне, чтобы я не подумал о них плохо. А она, тощая, с длинным носом, не считала меня красивым. Не прошло и года нашей дружбы, и я понял, что влюбился. Мы поженились до того, как меня забрали на фронт. Потому ее я оставил с родителями, они были и рады - так я чаще приезжал домой и к ним. Но вдалеке я забывал ее голос, как она выглядит, словно ее влияние утрачивало надо мной контроль, если я был не рядом. Словно ее и не было, тогда я начинал понимать, что на самом деле и не любил ее. Она интересовала, привлекала меня, и все же мы были скорее просто друзьями. Самое страшное, что она это быстро поняла и вовсе не злилась на меня. Ей хватало того, что я был ее мужем, а когда она поняла, что ждет ребенка, то казалось, ничто не может расстроить ее, даже мой уход. Но я не собирался этого делать. Я думал, мы вполне сможем так прожить всю жизнь. Я не хотел любви, я просто не нуждался в ней.

Как раз перед Рождеством, отец добился того, чтобы меня пустили домой в отпуск, и, оказавшись на берегу, я решил несколько дней пробыть в другом городе. Мне хотелось немного отдохнуть от всего, и даже от семьи.

Первый день, бродя по улочкам города, я искал подарки для родителей, Лисы и семьи Анны. Тогда я впервые увидел эту бледную и красивую женщину. Она была одета вовсе не так, как остальные девушки города, в ней чувствовалась порода. Совсем ничего похожего на женственную теплоту Лисы. Это была та женщина, которую с легкостью могли показывать в кино. Посмотрев на нее, я подумал - вот кто достоин меня и моей красоты.